Рышард Клысь - «Какаду»

Допив пиво, он прошел в ванную и принял холодный душ. Влез в махровый халат, вернулся в столовую и удобно устроился в шезлонге. Прикрыл глаза, дышал медленно и глубоко, чувствуя, как с каждым вздохом все больше погружается в сон, окутывающий все его тело. Прошлую ночь спать довелось совсем мало. Давала себя знать усталость после поездки и обратной дороги — от вокзала к дому, — да три бутылки пива, которые он опорожнил одну за другой, одурманили его окончательно. «Это ничего, — подумал он в сонной истоме. — Сейчас это пройдет… Отдохну минутку… Война не будет длиться вечно… О боже! Как хорошо снова оказаться в своем доме!.. Гертруда, наверное, беспокоится обо мне… Она ведь не знает, что я уже вернулся. Завтра отошлю ее с детьми в деревню… Все утрясется… Война не будет длиться вечно… Пусть умирают дураки… У меня есть деньги… Есть средства, чтобы спасти все в этом доме, и не только это. Лишь бы уцелеть до конца. Иоахим прав… Только это по-настоящему и важно: дожить невредимым до конца войны…»

Гертруда вернулась домой в четыре, он еще спал. Она не стала его будить. Лишь осторожно заглянула через приоткрытые двери в столовую и, увидев его крепко спящим, пошла сразу на кухню. Начала готовить обед. Вынула из кладовки картошку, быстро почистила и поставила на плиту. Ей оставалось сделать немного. Суп и мясо уже готовы. Нужно только разогреть их. Когда она мыла руки под краном, ей пришло в голову, что хорошо бы принять холодный душ. Она поспешила в ванную. Сбросила влажное от пота белье. Пустила воду. Холодные струи брызнули так внезапно, что на миг перехватило дыхание. Но совсем ненадолго, и ей сразу же стало гораздо лучше. Она вышла из ванны с приятным ощущением бодрости и свежести; не вытираясь, набросила на себя купальный халат и вернулась на кухню.

Картошка на плите бурлила. Гертруда привернула газ. Взгляд ее упал на пачку сигарет, оставленную на столе Вильямом. Взяла одну, закурила. «Хорошенькое дело, — подумала она с холодной ненавистью. — Спит как ни в чем не бывало. И ничего не подозревает. Ни о чем не догадывается. Интересно, как он это примет. Он всегда так уверен в себе. Ему никогда даже не приходило в голову, что с ним может случиться что-то плохое».

Все это так странно и неожиданно — все, что произошло за два последних ночных часа, а потом еще днем, утром и пополудни. Ей все еще не удалось опомниться после этих событий, сменявших друг друга с такой необычайной внезапностью, чуждой ей и враждебной, с какой до сих пор Гертруде не приходилось сталкиваться; этот напор событий высвободил в ней мысли и чувства, о существовании которых в себе она даже не подозревала. Но это было к лучшему, и она давно уже не чувствовала себя так прекрасно, как в эту минуту. До нее вдруг дошло, что ее совсем не трогает судьба Вильяма, как будто это совершенно посторонний человек, с которым она когда-то жила под одной крышей, делила ложе, но потом ушла от него бесповоротно, или, может, он навсегда ушел от нее. Так она думала, а впрочем, даже неважно, кто от кого уходил. Она думала так, как будто уже все произошло, но отчаяния не было, было только облегчение. За какие-то два часа что-то в ней изменилось, что-то для нее неуловимое, и теперь она холодно обдумывала свою новую ситуацию, от которой, может быть, зависит вся ее будущая жизнь.

Она не любила его, не испытывала к нему никаких чувств, кроме пренебрежения. И не могла им восхищаться, потому что была умнее. Будучи старше на двадцать пять лет, он не мог привлечь ее ни красотой, ни силой. Она согласилась жить с хромоногим, старым, но довольно зажиточным коммерсантом от усталости и покорности, хотя решиться на этот шаг было нелегко. Ей всегда казалось, что у нее есть право распоряжаться собою. Но нажим семьи стал настолько невыносимым и обременительным, что она наконец сдалась и стала жить в этом большом доме с мужчиной, который давно уже, не один месяц, ревностно старался завоевать ее симпатию, не щадил ни времени, ни сил, чтобы доказать ей свою любовь, ходил за нею как тень, в любую минуту по одному мановению ее руки готовый на все, смиренный, послушный, заискивающий, то несчастный, то полный надежд, однако с твердой настойчивостью стремящийся к намеченной цели.

Некоторое время это ее даже забавляло. Она чувствовала свое превосходство и могла с ним делать все, что ей только вздумается. И при каждом удобном случае давала понять, что она думает о нем на самом деле. Он покорно сносил все унижения и обидные колкости, на которые она не скупилась. В то время ей казалось, что так удастся избавиться от него.