Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]

Он с удивлением раздвинул подрагивающие на весу кисти.

— В позе Ромберга неустойчив. Меня б щас на медкомиссию — чистая комиссация!

С тоской заглянул он в тонкое встревоженное лицо.

— Не пугайтесь! Ради бога, не пугайтесь. Я не хотел вас обидеть. Вот только полюбовался — и ухожу. Уезжаю. Улетаю. Испаряюсь!

— Чего уж там? Сидите. Да сидите же, наконец! А то опять солнце загородите. Туточка права: вы и впрямь псих. То он кипарисы грызёт, то вдруг бежать. Нет уж, явились знакомиться, так знакомьтесь. Вам ведь хочется мне понравиться?

Вадим тупо кивнул.

— Так извольте потрудиться. Тем более на сегодняшние рейсы вы все равно опоздали.

— Какая у вас улыбка, — поразился Вадим.

Губы ее сложились в капризную складку:

— Только давайте договоримся: без пошлостей…

— Не, не, не, — Вадим живенько замотал головой. — Не буду. Выдавлю из себя по капле. Хотя в вас и правда такое очарование…

— Доброе утро, богиня. — Вадим прервался: к шезлонгу подходил пожилой, но крепкий и ухоженный мужчина.

— Я не помешал, Машенька? — Он подхватил протянутую ему руку: «Господи, Борис Аркадьич, когда вы мешали?» — и поцеловал ее, слегка изогнувшись. Так, впрочем, чтоб не обнаружить небольшую, с пятирублевую монетку проплешину. Одновременно он втянул в себя аккуратный животик, нависающий над длинными, по последней моде плавками.

«Молодится, зараза», — отметил насторожившийся Вадим.

— Познакомьтесь, кстати. Это…

— Вадим.

— Борис Аркадьевич.

— Вадим Дмитриевич, — поправился Вадим и крепко сжал руку, разом сделавшуюся жесткой в его ладони.

— Хорошие жары стоят, — произнес Борис Аркадьевич.

— Да, душно, — без выражения согласился Вадим.

— Все-таки ничто так не успокаивает, как море.

— Ну, это смотря с какого пляжа входить.

— Вы, похоже, только приехали, — по-прежнему мягко и обходительно, игнорируя непонятное недоброжелательство, предположил Борис Аркадьевич. — В какой, простите, гостинице?

— Я в городе… У друзей. Они же и пропуск на пляж организовали, — Вадиму стало стыдно снятой комнатенки и отсутствия блата, и тут же он устыдился своего стыда. И оттого раздражение против некстати вторгшегося, опасного для него незнакомца усилилось.

— О! Остается позавидовать, — Борис Аркадьевич даже слегка расстроился. — А мы вот кочуем по гостиницам. Да еще и не повезло этим очаровательным дамам. Старый сосед по столу попался и навязывается в компанию.

— Борис Аркадьевич! Ну как вам не надоело? — притворно нахмурилась Маша. — Напрашиваться на комплименты — это, наконец, становится неинтересно.

— Добрая и волшебная, — Борис Аркадьевич благодарно провел по лежащей на подлокотнике руке.

— Теперь волшебная, — Маша обиженно надула губки. — А к завтраку не пришли. Подгуляли накануне?

— Какие мои гулянья? — он заговорщицки подмигнул Вадиму, вовлекая его в шуточный этот разговор. — За преферансом засиделись, вот и проспал.

— Говорите, говорите. Туточка извелась: куда это мой кавалер делся?

— Да-а!! А где же наша очаровательница?

— Туточка? — Маша приподнялась, вглядываясь, и тотчас вновь откинулась. — Спешит сюда. Должно быть, заметила своего обожателя.

В самом деле, из-под навеса с ракеткой для пинг-понга в руке в открытом купальнике то быстро шла по песку, то переходила на бег позавчерашняя девочка. Она неслась по прямой и даже перемахнула через лежак с колыхающимся поверх него животом. Над лежаком поднялось возмущенное лицо пародиста, но тотчас расплылось в масленой улыбке и исчезло.

— Эффектно, — не удержался Вадим.

— Не правда ли, очаровательное создание? — поддержал его Борис Аркадьевич. — Через пару лет мужчины будут, как сейчас говорят, выпадать в осадок. А уж если к этому бриллианту и соответствующую оправу. У-у! — он зажмурился. — Страшно подумать. Начинающая укротительница!

Последнее он произнес нарочито громко, перехватывая в почтительном поцелуе руку запыхавшейся девушки.

— А вы, Борик, все хамите, — она чуть смешалась.

— Тутка! — возмутилась Маша.

— Ничего, ничего, — остановил ее Борис Аркадьевич. — В моем возрасте подобное обращение — это, знаете, даже лестно. К тому же мы с Туточкой друзья.

— Мы — друзья?! — надменно изумилась девочка. — Вот уж новость. Это после того, как вы окончательно отбились от рук, где-то болтаетесь по ночам, так что и к завтраку…

— Виноват, королева. Пулечку по маленькой.

— И вообще, запомните: мужчины друзьями быть не могут. Так, Машуля? Впрочем, к вам, Борик, это уже не относится… Ба! — все это время она напряженно всматривалась в переминающегося Вадима. — Какие люди!