Эбби Клементс - Поцелуй под омелой

В последний раз Рейчел видела Лори в прошлом году на свадьбе их общей знакомой Джейн. Тогда Рейчел надела единственное свое приличное платье, в которое смогла влезть, – коктейльное платье с цветочным тиснением. Она знала, что платье слишком плотно облегало ее тело: после рождения Зака Рейчел перестала следить за весом, и фигура ее потеряла былую стройность. На Лори же было красное платье с одной проймой и широкие золотые браслеты, волосы были идеально уложены. Когда они чмокнулись при встрече, Рейчел уловила запах дорогих хороших духов.

У Лори же найдется пара свободных комнат? Она живет одна; может быть, даже будет рада компании. Сделав глубокий вдох, Рэйчел отправила сообщение в просторы интернета. И встала, чтобы сделать себе какао на сон грядущий.

Единственным звуком в доме было бурление кипящего молока. Она влила его в какао-порошок в чашке, размешала и с чашкой в руке вернулась выключить ноутбук.

Как раз перед тем, как щелкнуть мышью по крестику и последовательно закрыть программу, она заметила красный значок, оповещающий о новом письме. Она быстро нажала на этот значок – нечему удивляться, Лори всегда все делала быстро.

Рейч, привет!

Я рада, что ты написала. Я уж решила, что тебя поработил женский клуб.

Рейчел поежилась. Ей нравилось быть членом женского общества Скипли, и, вообще-то, многие ее подруги в нем состояли. Это было не так уж и нудно, как думали люди.

Ну, если они заставят тебя позировать обнаженной, я надеюсь, они дадут тебе большущие кексы, тебе они понадобятся (счастливица).

Защитный механизм Рейчел инстинктивно дал задний ход, и она улыбнулась. Лори была по-модельному худа, но всегда завидовала груди Рейчел – в подростковом возрасте тело Лори остановилось на втором размере, в то время как грудь Рейчел продолжала расти до пятого. Ее бюст выглядел уже не так, как в молодости, но все равно она им гордилась.

Как бы то ни было, это приятный сюрприз, и знаешь, ты выбрала идеальное время. Я буду рада, если вы поживете в моей квартире.

Прекрасно, подумала Рейчел и продолжила чтение.

Но, Рейч, у меня есть идея еще лучше.

Вам нужно пожить в Лондоне, а мне бы не помешало сменить обстановку. Давай вы остановитесь у меня, а я на время переберусь к вам?

Рейчел обдумала предложение. Обмен домами. У нее были друзья, которые так организовывали выходные. Идея была хорошая: они с детьми смогут приходить и уходить, когда вздумается, ходить в больницу и при этом не путаться у Лори под ногами. Эйден на несколько дней останется в Скипли, но он может пожить в доме матери, оставив коттедж в распоряжение Лори.

Она отпила какао, улыбнулась и с легким сердцем ответила:

Отличная идея. Договорились.

– Мне пришла в голову совершенно безумная идея, – сказала Лори, снимая антикварной серебряной ложкой молочную пену с мокко.

Прошло пять долгих дней с катастрофического инцидента в офисе «Симлесс». Лори уговорила Шивон пойти выпить по чашечке кофе в «Лейсиз» – их любимое кафе, которое затерялось среди бутиков и ресторанов Брикстона. Буханки домашнего хлеба не помещались в корзинах и вываливались из них на прилавок, как из рога изобилия, а крепкий деревянный стол ломился под весом кексов, лепешек, тортов и пирожных. Белый мопс в вязаном свитерке крутился у ног Лори в ожидании угощения. Вскоре к нему присоединился его черный товарищ в таком же свитере, и две собаки слегка поссорились, деля кусок кукурузного хлеба.

Последние два дня Лори провела в спортивном зале, пытаясь найти выход своему напряжению: часами крутила педали велотренажера, ходила на занятия аэробикой и зумбой. Но перед глазами у нее все еще стояли испорченные сумки «Навахо» и разочарованное лицо Дэнни.

Официант принес им кексы на красивых тарелках, и Шивон с энтузиазмом принялась за свой. Лори же потеряла аппетит.

«Лейсиз» отличался от других кафе не тем, что в нем было, а скорее тем, чего в нем не было – детей. Возможно, внушительный пролет лестницы, по которому нужно было подняться, чтобы попасть в кафе, отпугивал мамаш с колясками. Конечно, Лори не имела ничего против детей и молодых мам до тех пор, пока последние не начинали без конца рассуждать о детском сне или смотреть на тебя с жалостью. Но очень часто они только этим и занимались.