Мун Ли - Наш испорченный герой. Встреча с братом

— Почему бы вам не поискать человека, который устроит вам встречу с отцом? Здесь есть такие люди, которые за плату помогают родственникам встретиться. Можно было бы доставить вашего отца сюда, а вы бы приехали в назначенное время.

Я знал про такие дела. Более того, я и приехал-то на скучный семинар только в надежде на такую возможность. Но надо мной тяготело строгое предупреждение, которое я получил от южнокорейской службы госбезопасности.

Незадолго до отъезда я специально попросил кое-кого из знакомых свести меня с офицером этой службы. Как только я заикнулся о своём деле, офицер прервал меня самым решительным тоном:

— Вы знаете, что у нас до сих пор нет дипломатических отношений с Китайской Народной Республикой. И потому Северная Корея может делать всё, что захочет, там, в Яньцзи. Наши сотрудники будут сопровождать вашу группу в поездке, но мы не можем гарантировать вашу безопасность в случае, если вы пойдёте на тайный контакт с Севером. Представьте, что будет, если вместе с вашим отцом на встречу явятся агенты спецслужб, которые увезут вас в КНДР? В этом случае никто даже не узнает, что вы похищены. А если вам всё-таки удастся дать нам знать о похищении, то как мы сможем вам помочь? Я думаю, вам лучше сразу забыть об этой идее. К сожалению, время для таких встреч ещё не пришло. И поверьте, мы не стали бы вас так вежливо разубеждать, если бы вы не были известным человеком. Мы просим вас проявить сдержанность. Если с вами что-то случится, это будет несчастьем не только для вас и ваших родных, но и ударом по нашей стране. Я хорошо понимаю ваши чувства: вашему отцу уже за семьдесят, и вы спешите увидеть его. Но пока это слишком опасно. Мы подумаем, как вам помочь, а вы поезжайте на семинар, а потом сразу возвращайтесь в Сеул.

Вот так меня остановили ещё до того, как я успел что-то предпринять. Пять дней я провёл в Яньцзи на малоинтересном для меня семинаре, съездил на гору Пэктусан, которую уже хорошо знал по фотографиям, и к моменту поездки на реку пустота в моей душе разрослась так, что я разревелся.

Я принял предложение профессора Лю так, как соглашаются участвовать в преступлении, и на следующий день он прислал ко мне в отель господина Ким Хан Чжо. У этого человека были обширные связи с Севером. Его жена была родом из Северной Кореи и ещё до замужества легально жила в Яньцзи. Все её родственники оставались в КНДР: родители жили в Чхонджине, а три дяди — соответственно в Пхеньяне, Ыйджу и Хверёне. Мне был нужен человек именно с такими связями: письмо от отца, которое я получил в середине восьмидесятых, пришло из Пхеньяна, а один из моих родственников, уехавший в Японию, писал недавно, что встретил моего отца в Чхонджине. Я записал всё, что знал об отце, и отдал бумагу господину Киму вместе с тремя тысячами долларов. Чтобы набрать такую сумму, мне пришлось занять деньги у других участников семинара. Но это был ещё не гонорар за услуги, а только деньги на текущие расходы. Киму же я обещал как минимум двадцать тысяч юаней комиссионных и, кроме того, заверил его, что если возникнут дополнительные расходы из-за высокого положения моего отца в Северной Корее, то я готов компенсировать их безо всяких вопросов. Участие профессора Лю скрепило договор и способствовало доверию между нами.

Такие деньги были целым состоянием для господина Кима, и, видимо, поэтому в утро моего отъезда он пришёл ко мне вместе с женой и развернул передо мной самые радужные перспективы. Очень может быть, заверял он, что удастся устроить свидание с отцом уже этой зимой, то есть месяца через два. А если нет — то по крайней мере следующей весной. Он уповал на коррупцию среди северокорейских чиновников среднего звена, ни один из которых не способен устоять перед всемогущим долларом.

Но, несмотря на эту уверенность господина Кима, дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Я и с самого начала не разделял его оптимизма, но всё-таки не ожидал того, что за всю зиму не получу от него ни одной весточки, а тем более того, что даже к летним каникулам не появится никаких новостей. Поскольку я замышлял нечто, запрещённое законами моей страны, то я не мог спрашивать его в письмах, как идут дела, или передавать что-то через оказии. Целый год я провёл в безвестности и волнении. За это время были установлены дипломатические отношения между Южной Кореей и Китаем, и это обстоятельство ещё больше подстегнуло моё нетерпение. Опасность, о которой предупреждали меня в органах, теперь, похоже, была позади.