Джон Грин - Уилл Грейсон, Уилл Грейсон

я: но почему? в смысле что ты во мне увидел?

тайни: уилл, у тебя есть сердце. ты время от времени его даже открываешь. я вижу его. и вижу, что я тебе нужен.

я качаю головой.

я: неужели ты не понимаешь? никто мне не нужен.

тайни: это значит лишь то, что я тебе нужен еще больше.

мне все ясно.

я: ты не в меня влюбился. а в мою потребность.

тайни: кто сказал, что я хоть во что-то влюбился? я сказал «очень сильно понравился».

он делает паузу.

тайни: вот это всегда происходит. так или иначе.

я: извини.

тайни: и все всегда извиняются.

я: тайни, я не могу.

тайни: можешь, но не хочешь. ты просто отказываешься.

мне даже не надо разрывать с ним отношения, потому что он уже этот диалог у себя в голове провел. мне бы должно быть легче от того, что говорить ничего не придется. но мне только хуже.

я: ты не виноват. я просто ничего не могу почувствовать.

тайни: правда? ты сейчас ничего не чувствуешь? вообще ничего?

мне хочется сказать: никто не учил меня, что в таких ситуациях делать. разве прощания не должны быть безболезненны, когда ты не умеешь быть с кем-то вместе?

тайни: я сейчас пойду.

а я останусь. буду сидеть на качелях, когда он пойдет. буду молчать, когда он сядет в машину. не пошевелюсь, когда услышу, что он ее завел, а потом и уехал. пусть у меня все будет плохо, потому что я не знаю, как пробраться через чащу собственных мыслей и сделать то, что должен. я не изменюсь, не изменюсь, не изменюсь до тех пор, пока не умру от того, какой я есть.

только через несколько минут мне удается признаться самому себе: сколько бы я ни уверял себя, что ничего не чувствую, это ложь. мне хочется сказать, что я испытываю раскаяние, сожаление или даже вину. но всех этих слов как будто недостаточно. на самом деле это стыд. ненавистный стыд в чистом виде. я не хочу быть тем, кто я есть. не хочу быть человеком, который делает то, что сделал только что я.

дело ведь даже не в тайни.

я ужасный.

я бессердечный.

и я боюсь, что это на самом деле так.

я бегу домой. и на ходу начинаю плакать – я об этом даже не думаю, но все мое тело все равно что разрывает на куски. руки так трясутся, что я даже роняю ключи, прежде чем удается открыть дверь. дом пуст. я пуст. я пытаюсь поесть. пытаюсь забиться в постель. ничего не помогает. я чувствую. чувствую все. мне надо знать, что я не один. поэтому я достаю телефон. машинально. нажимаю на номер, слышу гудок и, как только берут трубку, кричу:

я: Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!

я кричу, и мой голос полнится злостью, страхом, тоской и отчаянием. мама спрашивает, что случилось, где я, что происходит, а я отвечаю, что я дома и что ни в чем нельзя разобраться, а она говорит, что приедет через десять минут, я переживу десять минут? я хочу сказать, что переживу, потому что именно это она хочет услышать, но потом думаю, что вдруг она хочет знать правду, так что я ей говорю, что я что-то чувствую, по-настоящему, а она говорит, что и не сомневалась в этом, что я всегда чувствовал, именно поэтому жизнь иногда такая трудная.

уже просто от ее голоса мне становится чуть лучше, и я понимаю, что да, я ей благодарен за то, что она мне говорит, за то, что она делает, и мне надо ей об этом сказать. хотя сразу я не говорю, потому что думаю, что от этого она еще больше разволнуется, но рассказываю, когда она приходит домой, а мама говорит, что она это знает.

я немного рассказываю ей о тайни, а она говорит, что ей кажется, будто мы слишком уж много друг от друга и от самих себя требуем, это не должна быть любовь с первого взгляда, или вообще не должна быть любовь. мне хочется спросить, как было с папой, и в какой момент все превратилось в ненависть и тоску. но, может, лучше не знать. не прямо сейчас.

мама: потребность в отношениях – плохая основа для отношений. для этого требуется гораздо больше.

с ней приятно разговаривать, но и странно, потому что она моя мама, а я не хочу быть одним из тех, кто считает свою маму лучшим другом. когда более-менее отхожу, уроки давно закончились, и я решаю зайти в интернет, посмотреть, там ли гидеон. но потом понимаю, что можно послать ему эсэмэску. потом понимаю, что можно позвонить. и, наконец, понимаю, что можно позвонить и позвать его куда-нибудь. потому что он мой друг, а друзья как раз для этого.

я звоню, он отвечает. он мне нужен, и он отвечает. я иду к нему, рассказываю о том, что случилось, и он откликается. все не так, как было с маурой, которая всегда концентрировалась на плохом. и не так, как с тайни, потому что с ним я чувствовал необходимость быть хорошим другом, что бы это ни означало. а гидеон готов принять и мои лучшие, и худшие качества. другими словами, правду.