Агнес Раватн - Птичий суд

– Могу я воспользоваться туалетом?

Она показала мне на нужную дверь. Стуча зубами, я зашла внутрь, заперла дверь и включила горячую воду. Подставила руки под обжигающую струю, они поменяли цвет с синего на ярко-розовый и распухли. Я брызнула немного воды на лицо, смыв пот и дорожную пыль. Убрала челку со лба и, найдя в кармане коротких штанов резинку, завязала волосы в хвост. Я выпрямилась, отвела плечи назад и, дрожа, сделала глубокий вдох, в ушах стоял треск. Вкус крови во рту, все еще запыхавшаяся. Руки тряслись после долгого держания за руль. Лампа на потолке мигнула, около зеркала висел график уборки туалета. Шариковая ручка на шнурке. Человеческие подписи, говорившие: да, я здесь был, да, я убрал туалет. В такой-то и такой-то день. Так что все будет в порядке. Меня поразило, что туалеты мыли по предписанию, производственными чистящими средствами и в резиновых перчатках. Я почувствовала, как подступают к глазам слезы. Цивилизация. Мое отражение в этой его огромной темно-синей рабочей куртке, которую я сняла с гвоздя над поленницей… Какая я крошечная. Меня может схватить кто угодно и разрушить все. Такая невыносливая. Каждый раз, когда возникают трудности, я понимаю, как мало я способна преодолеть, как мало может вынести моя спина, всегда одна и та же дрожащая нижняя губа и новый побег.

В дверь вежливо постучали.

– Я вынуждена закрыть помещение.

– Выхожу, – быстро отозвалась я. Снова включила воду, погрела руки, закрутила кран и вытерла руки бумажным полотенцем. Приоткрыла дверь. Она стояла у выхода со связкой ключей в руках.

– Все в порядке? – спросила она, посмотрев на мои ноги, голые пальцы и короткие штаны, торчащие из-под теплой, длинной куртки. Она отвела взгляд.

– Вы не на машине?

– На велосипеде.

– Вы так легко одеты. Далеко ехать?

Я замялась.

– Вас куда-нибудь подвезти?

Я посмотрела на нее. Примерно на десять лет старше меня. Одна из тех невероятно статных личностей, которыми полна наша страна, деятельная и в то же время мягкая, поможет всем, кто нуждается. Темные волосы и морщины, немного широко расставлены ноги. Готова навести порядок везде, где требуется. Вдруг я поняла, что сейчас я стала человеком, нуждающимся в помощи и сочувствии других. Я преисполнилась свинцово-серого уныния при мысли о том, как низко стою по отношению ко всем людям. Пока другие из плоти и крови ели вместе, плакали вместе, я была пугалом посреди поля, похожим на человека, но не человеком, лишена всех общественных связей, одна. Но у пугала есть хотя бы предназначение, а у меня и этого не было. Никакого предназначения.

– Положим ваш велосипед в багажник.

Я прошла вслед за ней и выглянула на улицу. На другой стороне дороги был мотель. Я могла бы переночевать там, объяснить ситуацию с деньгами, попросить переслать счет. Сколько отсюда до аэропорта? Автобус точно должен ходить каждый час, или я могла бы взять такси, убедить водителя, что я заплачу при первой же возможности. Билет на самолет? Все можно уладить, ведь все видят, что я не в самом лучшем положении, а люди таковы, они помогают друг другу, когда есть необходимость. Я могла сесть на самолет и приехать обратно к Йунсу, попробовать все сначала. Это не безумная мысль, может быть, еще не поздно. Я размышляла, немного ободрившись, – это, наверное, моя сильная сторона: как бы то ни было, я всегда настроена на решение проблемы, всегда думаю наперед, когда попадаю в ту или иную плохую ситуацию, сразу начинаю планировать возможные выходы, всегда воодушевившись, ведь плохие ситуации – это всегда начало больших и маленьких изменений в жизни. Так произошло и с К., я сразу подумала, что у меня наконец появилась веская причина, чтобы полностью изолироваться от общества. Так я и нашла объявление о работе у Багге.

Она стояла в ожидании моего ответа, в своей красной униформе напоминавшая судью в команде гандбола.

– В какую сторону вам ехать?

– На север, – ответила она.

– И мне туда.

– Отлично! Тогда едем, – сказала она, открыв мне дверь, выключив свет и заперев все на замок. Я сходила за велосипедом, прикатила его к ее пикапу и положила в багажник. Села на переднее сиденье, она завела мотор и выехала с заправки.

– Вам далеко?

– Нет, совсем немного проехать.

– У вас есть где переночевать?

– Да.

Я медленно ехала по аллее, мимо березовых стволов, штакетника и домов. Во всех окнах темнота. Я поставила велосипед к забору, бесшумно открыла ворота и пошла к дому так тихо, как только могла. Я была абсолютно уверена, ощущая это во всем теле, каждой его клеточкой, что не поверну. Прошла вдоль стены и по ступенькам, сандалии едва слышно шуршали, я повернула дверную ручку, было закрыто. Опять спустилась, в голове звучал концерт звуков, мыслей и голосов. Я обошла весь дом, поднялась на две ступеньки к веранде, попыталась заглянуть через стекло в гостиную – темнота. Взгляд скользнул по кухне вдаль, к обеденному столу, его стулу, – я посмотрела прямо в бледное лицо с двумя огромными глазами. Я взвыла. Схватившись за сердце, взвыла прямо на него. Он неподвижно сидел на своем стуле и смотрел на меня мертвым взглядом. Я отпрянула и чуть не потеряла равновесие. Он подскочил к двери.