Агнес Раватн - Птичий суд

– Вам снится сон!

Он приоткрыл глаза, дыхание замедлилось.

– Нет!

– Да. Это сон.

Он посмотрел на меня. Свернулся клубком и снова закрыл глаза.

– Бог мой!

– Что вам снилось?

Он молча зарылся лицом в подушку.

– Что?

Но он уже уснул.

Когда я проснулась, его уже не было. Подушка лежала на полу, но больше никаких его следов.

Когда я спустилась, Багге сидел за столом. Про себя я молилась, чтобы он смущался и не пытался скомпенсировать вчерашнее, злясь на меня, как он обычно делал. Но он не был зол. Улыбнувшись, он поднял глаза.

– Доброе утро.

– Доброе, – ответила я, ощутив, как тепло разливается внутри.

– Это больше не повторится. Я, наверное, был очень пьян.

– Все в порядке. Было приятно принять гостей.

– Проснувшись, я сначала не понял, где я, – сказал он и широко улыбнулся.

Я поставила кофе и накрыла на стол. После того как он был таким старательным, немного смешливым и болтливым… Может быть, все еще пьян. Я стояла с чашкой кофе, кажется, он не считал это вторжением. Если кто-то из нас и вторгся к другому, то это был он. Когда он закончил завтрак, я не могла не спросить:

– Что вам снилось?

– Сегодня?

– Вы разве не помните, у вас был кошмар, и мне пришлось вас разбудить?

– Вы меня будили?

– Да, и вы сразу же заснули снова.

Он задумался.

– Это, наверное, был ужасный кошмар. Вы были весь насквозь мокрый от пота и кричали.

– Кричал? Что я кричал?

– Или, скорее, даже выли.

Он коротко рассмеялся.

– Я что-то говорил?

– Я не смогла разобрать.

– Я ничего из этого не помню.

Сказав это, он умолк. Казалось, он собирался с мыслями, чтобы вспомнить. Я встала и стала убирать со стола. Долила остатки кофе в его чашку. Пока я собирала тарелки, он повернул ко мне свой стул.

– Что такое?

– Я вдруг кое-что вспомнил.

– Что?

– Что я никогда не рассказывал вам про тот раз, когда меня забрали.

– Забрали?

– Да. Думаю, вам стоит узнать об этом.

Я повернулась к нему.

– Кто забрал?

– Я еще точно не знаю, кто они были. Они пришли сюда посреди ночи и забрали меня. Пять или шесть крупных мужчин. Нур была у меня, но они оторвали ее от меня и посадили меня в фургон.

– Что за черт?

Я села за стол.

– Мы ехали много часов. Я со связанными руками лежал на полу, ударяясь о стены на каждом повороте. Слышал собачий лай. И вот машина остановилась, они открыли заднюю дверь и выпустили меня. Мы оказались на лесной опушке. Была середина зимы, повсюду лежал снег. Ели с тяжелым снегом на ветвях. Мы быстро пошли в глубь леса, меня подталкивали вперед. Все молчали. Я не видел ни одного лица, на всех были лыжные маски. Они были одеты в темное, на ногах – сапоги, я помню, как подумал, что они, наверное, бывшие военные. В лесу не было слышно ни звука, кроме нашего дыхания и скулежа собак. Передо мной бежали две или три и столько же сзади. Я знал, что не смогу убежать. Так шли долго, пока я не понял, что мы приближаемся, потому что собаки начали скулить громче и громче. Когда мы подошли к просвету, они сошли с ума, прыгали туда-сюда на цепях, мужчины били их кулаками по мордам, чтобы те успокоились. Собаки сбились в кучу в снегу и тихо заскулили.

Багге замолчал и «пошел домой», как я начала думать о нем, когда он часто внезапно замолкал и будто отсутствовал.

– Да? И что дальше?

Он вопросительно посмотрел на меня.

– Что было потом?

– Мне дали стул.

– Стул?

– Кто-то подошел ко мне сзади со стулом, мы стояли прямо посреди этого просвета в лесу, и я сел. Сел, все еще со связанными руками, замерзший, с непокрытой головой. Умирающий от усталости после этого лесного марша.

Я сидела на краешке стула, побледнев от сочувствия и удивления.

– Потом мужчины принесли еще несколько стульев. Их в два ряда поставили прямо передо мной. Стул посередине был намного больше других. Со всех сторон из леса вышли мужчины и женщины. На всех были длинные черные мантии и птичьи маски. На лицах у них птичьи маски. Их было двенадцать, птицы всех видов. Ворон, сорока, чайка, синица и малиновка. Я увидел лебедя. Канюка. У одной женщины маска была на всей голове, это была голова кряквы. Невероятное зрелище – немыслимо красивая, переливающаяся зеленым голова на этом одетом в черное женском теле – я не мог оторвать от нее глаз.

Я засмеялась, но он удивленно посмотрел на меня.

– Вы просто шутите, да?

– Нет!

Я непонимающе уставилась на него.

– Я понял, что это суд и будет слушание моего дела. Двенадцать присяжных сидели молча и смотрели на меня из-под своих птичьих масок. Мои охранники стояли за мной в линию, я повернулся и увидел, что они сняли лыжные маски. У одного из них была голова палтуса, слепая с одной стороны и с двумя глазами с другой. У другого – голова жабы. Еще мышиная голова. А у последнего – гадюки. Я ощутил сильную пульсацию в ушах, но когда выступила судья, я сделал все возможное, чтобы заглянуть ей в глаза, удержать ее взгляд. На ней была маска орла. Она попросила меня встать. Зачитала мое имя и сказала, что я обвиняюсь за страшное преступление, назвав его странным словом. Я не знал этого слова, но понял, что оно означает. Она спросила, признаю ли я себя виновным. Я покачал головой. «Мы тебя видели», – закричал один из присяжных. Я обвел их взглядом и увидел, что это говорила чайка, я знал, что это была она. Я снова помотал головой. Присяжные придвинулись друг к другу и стали шепотом совещаться. Я стоял с прямой спиной. После этого все произошло быстро: судья в орлиной маске зачитала приговор, заранее подготовленный и записанный, мне не дали оправдаться. Она приговорила меня к смертной казни. «Такие преступления делают из тебя негодяя». Как только она это произнесла, я опять бросил взгляд на утку, она отвернула лицо. И тогда я узнал ее: это была Нур.