Антонио Редол - Белая стена

Зе Мигел спешит вернуться к гостям. Жара иссушающая. Он старается держаться обочины, ускоряет шаг и на повороте обнаруживает, что не ошибся, вот повезло, перед ним действительно фургон Аугусто, оптового торговца прохладительными напитками. Кучер развозит товар по тавернам – придорожным и деревенским; и пиво, наверное, есть. Зе Мигел машет кучеру, кричит, чтобы подъехал быстрее. Ему так не терпится, что он идет навстречу фургону.

– Пиво везешь? – спрашивает Зе Мигел.

– Везу. Ящиков семь-восемь.

– Забираю все. Твой хозяин пускай получит деньги в гараже.

– Прошу прощения, хозяин Зе, но не могу, никак не могу, сеньор. Пиво для постоянных покупателей, сейчас его мало, не всем заказчикам хватает.

Отказ старого кучера разозлил Зе Мигела, он глядит на лошаденку, чубарую, тощую, костлявую. Вырывает у кучера хлыст, перехватывает поводья и объявляет свое решение:

– Покупаю у тебя пиво и все, что есть в фургоне.

– Никак нельзя, хозяин Зе, наберитесь терпения. Товар должен быть доставлен по назначению.

– Но я покупаю. Не можешь же ты отказаться продать мне то, что везешь. Если не продашь, здесь у меня в гостях сеньор лейтенант и председатель муниципальной палаты, скажу им, что ты спекулянт, и ты влипнешь в историю.

– Вы поймите, хозяин Зе, – ноет старик.

– Ничего не хочу понимать. Если боишься, что Аугусто тебя выгонит, я это улажу, все улажу, – даже предоставлю тебе работу в гараже, если понадобится.

Сам не слышит, что говорит, уже не знает удержу. Достает бумажник, вынимает две ассигнации по конто каждая, сует старику. Впихнуть бы их ему в глотку!

– Скажи хозяину, я все покупаю: напитки, фургон и лошадь. Завтра рассчитаемся.

– Никак нельзя, хозяин Зе, вы меня губите, ваша милость.

Губите старого человека.

Кучер пытается его разжалобить, но, видя, что сетованиями Зе Мигела не проймешь, дает волю гневу, размахивает руками, кричит; а Зе Мигел, посвистывая, ведет себе лошаденку за поводья. И думает при этом, что везенье всегда на его стороне, он всегда добивается того, чего хочет.

Но тут же вспоминает про голубой фургон с желтыми полосками, в котором вторично встретился со смертью. Видит лошадь, что мчится во весь опор, в глазах ужас, грива разметалась по ветру, дед стоит, натянув поводья, расставил ноги, пытаясь удержать равновесие, деревья проносятся мимо смертельным галопом, их с дедом обволокла туча пыли, поднявшаяся из-под подков и словно вызванная их звоном. Антонио Шестипалый бормотал: «Не бойся, внучек, не бойся»; он схватил деда за руку, хотел закричать, но сдержался; а потом поворот, ошалевшая лошадь выносит фургон на кривую поворота, толчок – и Зе Мигела выбросило в тучу пыли, словно лоскут, словно жалкий лоскут, ужас в глазах деда, дед попытался перехватить Зе Мигела на лету, отвлекся, да, одного мгновения было достаточно – того, когда дед захотел увидеть, что случилось с мальцом; и сразу же грохот столкновения, ржание лошади, а Зе Мигел бежит вперед по дороге с криками и плачем.

Зе Мигел кричит старику, который все не отстает:

– Не действуй мне на нервы!

– Это же.грабеж, хозяин Зе! – бормочет кучер, пытаясь удержать фургон за оглоблю.

– Еще одно твое слово, еще один шаг…

Зе Мигел перехватывает хлыст за рукоять, и ремень свистит над самой головой кучера.

– Я тебе всю физиономию исхлещу, сукин сын! Вскакивает на облучок, яростно хлещет лошаденку, чтобы

пустилась галопом – то ли ему хочется напугать ее, то ли поторжественнее въехать во двор, где его уже ожидают друзья. Доктор Карвальо до О комментирует:

– Сущий бедуин: всегда добивается того, чего хочет.

– Иногда он внушает страх, – говорит кто-то.

Отдуваясь после подъема, клячонка потверже упирается задними копытами, старается выполнять все, чего требует понукающий ее жесткий голос; напрягается вся, от запененной морды до подколенок, но ослабевшие мышцы отказывают ей; она тяжело дышит на ходу, опускает беспокойную морду, на передних коленях язвы от падений. Лошаденка переступает трудно, поводя исхлестанным крупом.

Въехав во двор, Зе Мигел бьет клячу рукояткой хлыста; измученная) тварь шире вскидывает копыта, идет быстрее, хотя вся покрылась мылом и чихает.

– Прямо тебе мерин! – острит Мануэл Педро во всю глотку.

– Была бы кляча твоя, я купил бы ее для боя быков, – не отстает от брата Жозе Луис, о коем всем известно, что он опрометью бежал с арены, когда из загона на него вышел бычище с лировидными рогами. – Честное слово, Зе!