Ксения Спынь - Чернее, чем тени

— Разумеется, Софи.

Их место — это был лес к северо-западу от Ринордийска (платформа Болотная, двадцать минут по лесной тропе, поляна со старым дубом и ещё пять минут в чащу). Там находилось оставшееся со времён Великой войны земляное убежище, где когда-то располагался их временный штаб для борьбы с Чексиным. Оттуда и была совершена та вылазка в резиденцию, закончившаяся для них так удачно. Уже после того, как Софи стала правителем, они изредка навещали это место — что-то пили, веселились и вспоминали былые времена.

В последующие годы, правда, это веселье приобрело натужный и несколько принуждённый характер. Слишком заметны в эти минуты становились освободившиеся места.

А позже Софи и вовсе начала навещать убежище в одиночестве.

В последние годы машина довозила их двоих до начала тропы. Дальше всегда шли пешком. Кедров неотрывно сопровождал её до старого дуба. А дальше Софи оставляла его и уходила в чащу одна. Что она там делала: о чём думала, с какими тенями разговаривала, какие воспоминания призывала или пыталась изгнать, — этого Кедров не знал.

Как бы то ни было, в этом сокровенном действии Софи ещё доверяла ему — в отличии от Китти, которую она, очевидно, отослала на всякий случай и которая как раз вернулась с графином и двумя бокалами.

Поставив перед ними на столе бокалы, обычным своим изящным жестом она налила в них вино и собиралась было отойти.

— А себе? — напомнила Софи. — Ты что, не пьёшь?

— Я на службе.

Софи как-то недобро усмехнулась:

— А я, значит, нет?

— А вы всегда на службе, Ваше Величество, — ровным учтивым тоном ответила Китти.

— Ну ладно, отмазалась, — Софи махнула рукой. — Иди.

Китти исчезла, Софи же приложилась к бокалу, отпила половину и закурила новую сигарету.

— Так, Эндрю, теперь по твоей части, — начала она по-деловому весело. — В Ринордийске, как я вижу, всё спокойно… Что в регионах?

Кедров кивнул:

— Это я и хотел тебе доложить. В приозёрье намечается массовая забастовка рабочих.

— Так.

— Пока ни во что серьёзное это не вылилось, но если срочно не принять меры, может привести к нежелательным последствиям.

— К каким? — поинтересовалась Софи.

— Как минимум — встанут заводы, в том числе военной техники. Как максимум… Ну, ты понимаешь.

Это не произвело на Софи впечатления, она думала о чём-то своём.

— А есть у них какие-то конкретные требования? — протянула она. — Чего они хотят?

— Они… — Кедров замялся на мгновение. — Они хотят, чтоб в стране сменилась власть.

— И это всё?

— Да.

— Замечательно, — Софи развела руками. — Они даже не знают, что им не так, но хотят, чтоб сменилась власть. Поразительные люди, — она задумалась на минуту, с вопросом посмотрела на Кедрова. — А в приозёрье — где именно?

— В Воломееве.

— Воломеев… — повторила она, силясь что-то припомнить. — Подожди, а это не там был бунт рабочих… в каком же году… ну этот, в «чёрное время»? Там ещё поссылали тогда многих…

Кедров понял, о чём она говорит.

— Да, это там же.

Софи пожала плечами:

— Может, у них там аномалия какая-нибудь? — она улыбалась слегка недоумённо, как человек, столкнувшийся с чем-то забавным и нелепым. — Вся страна молчит, всех всё устраивает, а им вечно что-то не так.

— Так что с ними всё-таки делать? — напомнил Кедров. — Если пустить на самотёк, потом можем огрести кучу неприятностей.

Софи, выслушав его, неспешно покивала:

— Прими меры.

— Насколько радикальные?

— Чтоб были действенными, Эндрю. Действенными.

Она забыла дату, — отметил Кедров. Софи никогда не забывала дат исторических событий, они у неё будто хранились в особом отсеке, откуда она с лёгкостью извлекала их в любой момент. А уж такую приметную, которую и сам Кедров мог бы вспомнить…

Само по себе это ничего не значило, но если б только это. Она порой будто бы забывала свои же слова и мелкие поручения, смотрела с раздражённым непониманием, с выражением «что за пургу ты гонишь?» и только потом, как бы вспомнив, о чём речь, одобрительно кивала.

Он знал, что Софи злоупотребляет обезболивающим. Не постоянно, но периодически не выдерживает и срывается (за что, впрочем, едва ли можно было её осуждать). Но ведь так было всегда.

Тогда уголь?

Или всё сразу?

Про уголь ходили слухи — как и про другие колдовские амулеты — что он со временем как бы завладевает «душой» владельца — его разумом, его силами… Впрочем, Кедров всегда считал это скорее народной страшилкой, чем истинным положением вещей.