Ксения Спынь - Чернее, чем тени

Так или иначе, уголь по-прежнему у неё.

И безграничная власть — тоже.

У человека, который забывает свои собственные поручения.

У человека, который отмахивается от угрозы, способной перерасти в военный конфликт, со словами «прими меры… неважно какие… чтоб подействовало».

Меры он, безусловно, принял (вернее, передал это поручение в область, придав ему более конкретную форму), но не факт, что позднее результат устроил бы Софи. Окажется, например, что она имела в виду нечто совсем другое. (Допустим, послать их всех на строительство ГГД — вариант абсурдный, но в логику Софи вполне укладывающийся).

Возможно даже… Совсем не факт, но это даже могло быть проверкой, изначально предназначенной для того, чтоб её провалили. Чтоб для ухода соратника был конкретный повод. Софи так уже делала.

Но пока он не мог судить, так или нет, лучше было бы заниматься конкретными поручениями. (Если его действительно списывают со счетов, это не поможет, но, возможно, оттянет время). Из оставшихся трёх, сколько Кедров понимал, самым важным и срочным Софи считала анонимное письмо.

Занявшись им, Кедров практически сразу заметил странное обстоятельство. Марка и печати, как им и полагалось, были на своих местах (печать центрального Притусконского отделения, куда поступали все письма из центральных регионов, и печать главного отделения Ринордийска). Всё выглядело вполне правдоподобно, кроме одного: изнутри на треугольнике клапана, ровно как и на лицевой стороне конверта не было никаких следов клея, только остатки фабричной липкой полосы. Это письмо не открывалось до того, как его открыла Софи, а значит, не проходило внутреннюю проверку. Оно сразу попало в стопку бумаг.

Но печати… Кедров внимательно осмотрел их, ожидая увидеть умелую, но подделку. Но нет, с печатями как раз всё было нормально — штемпели настоящие, те самые, что хранятся в указанных отделениях и нигде более.

Не считая, конечно, точных копий со всех почтовых штемпелей, также в единственном образце. Эти копии принадлежат Нонине, и кроме неё доступ к ним имеет только несколько человек.

И сразу — в стопку.

Чтоб подтвердить свою догадку — хотя он и так уже знал ответ — Кедров ещё раз проглядел письмо, всмотрелся в неровные угловатые закорючки букв.

Вечный официоз и формальная вежливость благополучно убраны, надо признать. А вот каллиграфический почерк автору удалось вытравить не везде.

Кедров даже вздохнул с досадой. Как глупо. Можно было уж сразу и подписаться.

К ночи Ринордийск стих.

Здесь прошёл дождь и усилил сырость узких окраинных улиц, но ничуть не прибил их тяжёлую пыль. В подворотнях и за толстыми стенами домов что-то порой шуршало, где-то вдруг раздавался короткий стук, и снова было тихо.

Кедров шёл по переулку. Не так уж сильно пришлось свернуть с обычного пути, чтоб выйти сюда. Зачем — он и сам не знал. Просто хотелось поговорить самому, выяснить причину до того, как за дело возьмётся Нонине.

Ну, или не возьмётся. Что и как он ей будет докладывать, Кедров пока ещё не решил.

Переулок вышел на широкий проспект. На ближней его стороне тускло горели фонари, их свет падал на шершавые кирпичные стены на углу, где остановился Кедров. На одном из кирпичей краской было выведено мелкое «Жри себя».

Невдалеке послышался тихий шум автомобиля, кто-то глушил мотор. Кедров на всякий случай подался в сторону от фонарей.

В самом деле, чего проще: доложить завтра, как есть. Пусть решает сама.

Но какое-то странное любопытство гнало его, желание рассмотреть поближе, что это за причудливое нечто, какое оно из себя и как на вкус.

Вторая сторона дороги тонула в полумраке, свет фонарей едва доходил до тротуара. И там, на границе потёмок вдруг промелькнула лёгкая тень. Тень была… Да, как раз человеком, который ему был сейчас нужен.

Кедров шагнул на дорогу и окликнул:

— Китти!

Та остановилась:

— Да?

Он неспешно приблизился и многозначительно помахал перед Китти конвертом. Она абсолютно невинными глазами посмотрела на письмо, потом на самого Кедрова — с выражением «И? Вы что-то хотите мне сказать?»

— Ты, наверно, не знаешь, — начал он, — но частные письма Нонине, в отличие от официальных, проверяются вручную. Их не сканируют, а открывают, смотрят, нет ли чего опасного, и заклеивают обратно.

— Нет, мне это неизвестно, — спокойно подтвердила Китти, глядя по-прежнему вопросительно.

— В следующий раз кинь хотя бы в ящик, — съязвил он.