Тони Моррисон - Боже, храни мое дитя

Вот и сегодня, крайне мало впечатленный услышанной лекцией, Букер позволил себе мысленно вернуться к тому типу, что лежал теперь у всех на виду возле игровой площадки. С виду вроде бы совершенно нормальный человек. Лысый. Возможно, в иных своих проявлениях даже положительный – про таких часто говорят: «Какой милый, приятный человек!» А соседи и вовсе уверены: «Что вы, он и мухи не обидит!» Интересно, откуда взялось это клише? При чем здесь муха и почему ее нельзя обидеть? Неужели тот, «кто мухи не обидит», обладает настолько нежной душой, что не в силах прихлопнуть даже гнусное насекомое, разносящее заразу, зато легко может лишить жизни ребенка?

Букер вырос в большой бедной семье, где о покупке телевизора и не помышляли. Только поступив в колледж, он попал в мир телевизоров и Интернета, и ему показалось, что оба эти средства массовой коммуникации перегружены развлекательными программами и практически лишены способности побуждать к размышлениям или к увеличению количества знаний. Единственными по-настоящему информативными источниками он считал непопулярные каналы, что передают сводки погоды, но и они по большей части были склонны к истерике. А разнообразные игры, в последнее время столь многих очаровавшие, Букер находил абсолютно бесцельными и бессмысленными. У него в семье много читали, источниками повседневной информации служили радио и газеты, а для развлечения ставили на проигрыватель виниловые пластинки. Букеру приходилось притворяться, разделяя восторги однокурсников, которые все как один увлекались электронными играми, так что странные звуки и стрельба доносились из каждой спальни, слышались и в комнате отдыха, и в студенческом кафе. Букер чувствовал себя далеко в стороне от этой всепоглощающей петли – этакий луддит, неспособный восторгаться новым, чудесным миром техники, – и вначале его это сильно смущало. Его мировоззрение формировалось благодаря живой беседе и печатному слову. Каждую субботу по утрам, еще до завтрака, его родители первым делом собирали детей и задавали каждому два традиционных вопроса: 1) Какие новые истины ты узнал (и откуда ты знаешь, что это истины)? 2) Есть ли у тебя проблемы? По мере взросления детей ответы на первый вопрос варьировались от «червяки не умеют летать», «лед горит» и «в нашей стране только три графства» до «пешка могущественней королевы». А ответы на второй вопрос становились, например, такими: «девушка дала мне пощечину», «у меня снова прыщи», «алгебра!!!», «спряжение латинских глаголов». Личные проблемы обсуждались за столом, и любой член семьи мог предложить для них решение. Только после того, как проблемы были либо решены, либо оставлены в подвешенном состоянии, детей отправляли умываться и одеваться – и старшие помогали младшим. Букер любил эти утренние семейные советы, ибо за ними всегда следовало самое значимое событие уик-энда – обильный завтрак, приготовленный матерью. Настоящий пир. Еще теплые рассыпчатые печеньица из слоеного теста; овсяная каша из крупы крупного помола, белоснежная, обжигающе горячая и удивительно вкусная; омлет, взбитый в бледно-шафрановую пену; шипящие жареные колбаски в тесте; аппетитные ломтики помидоров; земляничный джем; свежий апельсиновый сок; холодное молоко в стеклянном кувшине с притертой пробкой. Кое-что мать специально приберегала для этих субботних пиршеств, потому что в остальные дни недели они ели весьма скромную еду, даже, пожалуй, скудную: овсянку, обычные фрукты, рис, сушеные бобы и разные свежие овощи в зависимости от сезона – цветную капусту, шпинат, кабачки, всевозможные разновидности капусты, салатную горчицу, листья турнепса. Меню субботних завтраков делалось сознательно роскошным, потому что всю неделю подобного разнообразия не было и в помине.

Семейных советов и обильных субботних завтраков не происходило лишь в те несколько месяцев, показавшихся им всем страшно долгими, когда никто не знал, куда пропал Адам. В течение всех этих месяцев тишина тикала в доме, словно бомба с часовым механизмом; и нередко эта «бомба» взрывалась, превращаясь в мелкие ссоры, глупые и беспричинно злобные.

– Ма, он на меня смотрит!

– Не смотри на нее.

– А он снова оглядывается и смотрит!

– Перестань оглядываться.

– Ма!

Когда в полиции, наконец, откликнулись на мольбу о помощи и организовали поиски Адама, то для начала обыскали дом самих Старбернов – словно измученные тревогой родители мальчика могли быть как-то причастны к его исчезновению – и проверили, не стоит ли старший Старберн на учете в полиции. Оказалось, что нет. «Мы к вам еще вернемся», – пообещали полицейские и на этом свою деятельность закончили. Подумаешь, пропал еще один маленький черный мальчик, что тут такого?