Марта Кристенсен - Башня на краю света

— Я спрашиваю — вам в один конец или в оба?

Как когда-то в детстве: «Ты что, Эвелин, не слышишь?

Не понимаешь, что ли, что тебе говорят?»

— Туда и обратно, — промямлила она, и ящичек с ее деньгами со стуком задвинулся и тут же снова со стуком выдвинулся с билетом и сдачей, будто досадуя на ее медлительность, и она торопливо запихала все в кошелек, даже не попытавшись пересчитать, и чуть не бегом кинулась к вокзальным туннелям, и здесь заметалась, не зная, куда же ей нужно, и остановилась в полной растерянности, и стала оглядываться, нет ли кого, похожего на железнодорожника, чтобы можно было спросить, а люди с привычной деловитостью шагали себе мимо со своими портфелями и чемоданами, с собаками и детьми, и сердце колотилось в груди и в горле — ведь Джимми там ждет ее не дождется, а муж придет в бешенство, если она вернется домой и скажет, что опоздала на поезд.

Тут рядом с ней остановился полный мужчина в тирольской шляпе и с добродушной, круглой физиономией, он поставил на землю свой чемодан и обратился к ней:

— Вы, я вижу, совсем растерялись. Может, я могу вам чем-нибудь помочь?

Она не придумала ничего лучшего, как вытащить свой билет и показать ему, и он, поглядев, кивнул и снова поднял свой чемодан.

— Пошли-ка посмотрим. Сам черт не разберется во всех этих туннелях.

Страшно ему признательная, она пошла за ним и остановилась, когда остановился он.

— Вам вот сюда, вниз, и не волнуйтесь, времени у вас предостаточно. Вот смотрите, здесь указано время отправления… тридцать шесть минут…

— Большое вам спасибо, — сказала она, и толстяк улыбнулся:

— Что вы, не за что.

Он чуть приподнял свою тирольскую шляпу:

— Счастливого пути.

— Большое спасибо, — поблагодарила она его еще раз и уже без особой спешки спустилась по лестнице, вышла на перрон и села в поезд, и в купе она тоже быстро успокоилась, соседи занимались каждый своим делом, а если чей-нибудь взгляд встречался случайно с ее взглядом, она улыбалась быстрой испуганной улыбкой, означавшей: оставьте меня в покое, и чужой взгляд уходил в сторону и не искал сближения.

Когда они немного отъехали, она осмелилась посмотреть в окно — от земли и полей веяло покоем, и покойно было оттого, что ничего сейчас от нее не требовалось и можно было немножко передохнуть. В конце пути ее ждал Джимми, а в самом конце — муж, и она вернется, довольная тем, что осилила такое путешествие.

Когда вошел кондуктор, она включилась в жизнь купе и, как все остальные, достала свой билет, чтобы предъявить его. У мужчины, сидевшего напротив с газетой, билет был в нагрудном кармане, а у ее молоденькой соседки оказалась сезонка. Второй мужчина, помоложе, путешествующий вместе со своей «лучшей половиной», забыл, куда он засунул билеты, и принялся их отыскивать.

— Я точно помню, что ты брал билеты, — сказала супруга, — где-то они должны быть. — И мужчина проворчал, что, само собой, где-то должны быть и нечего устраивать панику, и снова полез сначала в один карман пиджака, потом в другой.

— А может, они у тебя в плаще, — сказал супруга, а мужчина ответил, откуда им там быть, и вообще нечего ей…

Но все-таки поднялся с места, и достал из сетки светлый хлопчатобумажный плащ, и отыскал билеты, и, вздохнув с облегчением, улыбнулся смущенной, виноватой улыбкой, и она тоже улыбнулась с облегчением: она очень за него переживала, уж она-то знала, что такое неуверенность в себе.

Пожилая дама в углу поинтересовалась, нужно ли ей будет делать пересадку, и кондуктор задержался около нее, полистал свой справочник и подробно разъяснил, где ей выходить, и сколько придется подождать, и на какой поезд нужно будет пересесть, и дама сказала «спасибо» и угостила его в благодарность сигаретой, которую он засунул себе за ухо. И дернула же ее нелегкая, когда очередь дошла до нее, задать кондуктору тот же вопрос, а не надо ли и ей сделать пересадку, и она выжидательно уставилась на приветливое лицо под фуражкой, и увидела, как чуть приметно изменилась улыбка, и скорее угадала, чем услышала в голосе суховатую нотку.

— Пересадку? Вам пересесть, я думаю, будет трудновато, поскольку мы идем без остановок.

Она почувствовала, как вспыхнули у нее щеки, и увидела, что лица других тотчас безучастно замкнулись, и не знала, куда ей деться, оставалось только глядеть в окно, и она все глядела и глядела, и твердила про себя время прибытия поезда и время отхода автобуса, и думала, только бы найти автобусную станцию и лучше бы ни у кого не спрашивать.