Марта Кристенсен - Башня на краю света

Пребен поспешно сел. Было в голосах этой пары нечто, заставлявшее безоговорочно подчиняться.

— Итак, вы хотите снять у нас комнату? — спросила дама.

— Да, то есть мне хотелось бы вначале посмотреть ее, — сказал Пребен.

Хозяева обменялись взглядом. Ну и молодежь пошла, бесстыдства — хоть отбавляй!

— Идемте, — отрывисто бросила фру Мельвад. — Комната наверху.

Пребен пошел вслед за ней. Она запрыгала по лестнице, как ворона, не прибегая к помощи палки. Интересно, для чего же она ей тогда нужна, задумался удивленный Пребен.

— Вот, — хозяйка распахнула дверь.

Пребен огляделся. Ничего не скажешь, комната светлая и хорошо обставлена.

— Идемте вниз, — велела хозяйка, когда он, по ее мнению, достаточно насмотрелся.

Пребен послушно спустился по лестнице.

— Ну как, удовлетворяет вас эта комната? — язвительно спросил бывший зубной врач Мельвад, когда Пребен вернулся в гостиную.

— Да, — поспешил ответить Пребен.

— За такую плату это просто великолепная комната, — заметила фру Мельвад.

— Я с вами согласен.

— Но вы не забыли о наших условиях: вы помогаете нам немного по хозяйству, не так ли? — продолжала она. — Горничной у нас ведь нет.

— Конечно. — Пребен хотел, правда, еще спросить, что войдет в его обязанности, но почувствовал, что такой вопрос оскорбит хозяев. Да и какая работа может быть тяжелей, чем присмотр за Еспером.

— Значит, все в порядке? — спросил Мельвад.

— Думаю, да, — ответил Пребен.

— Ну и хорошо, тогда к первому числу можете перебираться. А чтобы все было как положено, за первый месяц лучше заплатить прямо сейчас.

Когда Пребен прощался, руки ему никто не протянул. Его даже не проводили.

— Выход вы, наверное, и сами найдете, — сказала фру Мельвад.

Пребен поспешно ответил, что найдет.

— Смотрите захлопните как следует дверь за собой! — крикнула она ему вдогонку.

Пребен тщательно закрыл дверь и подергал за ручку, чтобы убедиться, защелкнулся ли замок. Идя по садовой дорожке, он чувствовал, как все сильнее охватывают его сомнения. Теперь он уже не был уверен в разумности такого шага. Было нечто в его новых хозяевах, что ему совсем не нравилось. Хотя как можно судить о ком-то по первому впечатлению. При более близком знакомстве они, скорее всего, окажутся вполне приличными людьми. Он злился на себя лишь за то, что не уточнил свои обязанности по дому, но и этот вопрос, конечно, уладится. Всему есть предел — не могут же их требования выходить за рамки возможного.

Оставалась последняя проблема: как сообщить Акселю и Римсе, что он от них уходит. Поразмыслив, Пребен решил тут же ехать домой, рассказать обо всем и этим покончить.

Римсу новость задела не на шутку.

— Зачем ты так поступил? — спросила она. — Разве тебе плохо у нас?

— Да нет, — сказал Пребен, — дело совсем не в этом.

— А в чем тогда? Ну почему ты не хочешь и дальше жить с нами?

— Да нет, я хочу, то есть… — Пребен был не в состоянии дать внятное объяснение своему поступку, ему уже и самому стало казаться, что ведет он себя недостойно.

— Если хочешь знать, то это черная неблагодарность с твоей стороны, — сказала Римса.

Пребену нечего было ответить. Он чувствовал, что она, в сущности, права. Как бы там ни было, относились они к нему сердечно. Нет, здесь ему совсем неплохо. И в высшей степени сомнительно, что на новом месте будет так же. Решение его иначе как глупым и нечестным не назовешь!

Вдруг Еспер, до сих пор внимательно следивший за разговором, выбежал из гостиной.

— Должна сказать тебе, — продолжила Римса, когда они остались одни, — я прекрасно понимаю, почему ты хочешь переехать. Ты терпеть не можешь Еспера.

— Вот уж нет, — горячо возразил Пребен.

— Ты не любишь его и никогда не любил. Это бросилось в глаза в самый первый день. Мальчишке приходилось несладко. Ты бил его, грубо с ним обращался, калечил его духовно.

— Духовно?

— Вот именно! Он сам мне рассказывал, как ты вдалбливал ему в голову самую безнравственную чушь. Вроде россказней об аистах, приносящих детей, да и другие твои басни были не лучше.

— Ах, это… — Пребен считал, что рассказ об аистах не так уж опасен. Другое дело — вообще его отношение к Есперу — вот оно, действительно, было в корне неверным. Если разобраться, парнишка он неплохой, может быть, немного запущенный, но ведь это еще ребенок. Раскаянье постепенно овладевало Пребеном.

Несколько минут они сидели молча. Пребен пытался найти какие-то слова, которые могли хоть бы частично сгладить тяжелое впечатление от его поступка. Ему хотелось сказать, что он глубоко осознал свое недостойное поведение, что его поступки часто диктовались раздражением, но подобные мысли так нелегко сформулировать.