Атанас Мандаджиев - Старт

Там, внизу, человек не может проверить свое чувство над пропастью.

Вечером сраженные сладкой усталостью мы ложимся под открытым небом.

Рядом с собой Андро выстилает травой место для Зорки.

Их отношения естественны и просты, сложились в постоянном общении с горами. Мы приняли однажды, что Андро и Зорка «подходят друг другу», и стремимся помогать им.

С нашей общей точки зрения, это «подходят» означает внешнее сходство, декоративную пару. И действительно, красавец Андро и изящная Зорка как бы созданы друг для друга. Мы хотели бы видеть в них воплощение нашей неосуществленной мечты о гармонии.

Только Асен-философ, у которого всегда свое особое, отличное от группового мнение, и на этот раз развивает собственные теории, для вящей убедительности приписав их знаменитости:

— Д’Аннунцио уверял, что, когда слышит по адресу той или иной пары восторги типа «они идеально подходят друг другу!», остается равнодушным. Но если раздастся возмущенный возглас: «Как можно?! Он с н е й?!» — сразу вздрогнет сердце, ведь именно там следует искать нечто загадочное, иррациональное, то есть… любовь!

Насмешник, словно древний римлянин, возлежит на своем рюкзаке и сводит Философа с небес на землю:

— Каждая свекровь орет на сына: «Как ты мог?! С э т о й?!» Я слышу, и мое сердце вздрагивает. Как у д’Аннунцио!

А Поэт пытается поймать на струны гитары мелодию к словам, которые вместе с ночными бабочками порхают в воздухе вокруг него:

Внезапно, постояв немного перед мягкой постелью из травы, Зорка с незнакомым выражением кротким сияющим голосом говорит Андро:

— Я пойду к нему! — и указывает на Горазда.

Этот внезапный взрыв — испытание для нас. Но мы цепенеем лишь на миг. И тотчас же неким молниеносным рефлексом принимаем эту перемену. Не выказываем никакого изумления. В группе нужно поддерживать спаянность, а не раскол. Если уж мы допустили в наши ряды любовь, значит, мы взяли на себя и риск всевозможных перемен. Главное, чтобы в самой группе по сути ничего не изменилось.

Поэт бренчит на гитаре, улавливая мелодию с неизменным, повторяющимся ритмом, словно ничего и не произошло:

Дара переводит взгляд с одного на другого соперника, не зная, что подумать.

Насмешник безучастен. Но само его молчание звучит злым смехом. Если уж даже он не желает прокомментировать случившееся, значит, положение Андро-красавца — хуже некуда!

Но Андро сохраняет самообладание. Самым доброжелательным образом кивает в знак согласия. Ироническая усмешка, делающая его таким обаятельным, повисает в воздухе — Зорка уже не замечает ее.

Мы молчим, говорить не о чем.

Ложимся под завесой звездного неба. Земля — наша постель и изголовье. Мы даже не смотрим на новую пару. Но мы смущены удивлены, растеряны, как молодожены.

Вокруг витает молчаливый договор: не вмешиваться в дела этих троих, оставлять всех свободными, чтобы никого не потерять.

И все же мы все излучаем неудержимые электромагнитные волны, которые стремятся к влюбленным и возвращаются обратно к нам, насытившись новым трепетом. Группа преображается в силовое поле молчаливой страсти, от которой зависит наша дальнейшая судьба.

Медленно угасает песня гитары, бледнеет, замолкает. Только сверчки вокруг громко выражают свое удивление перед необъятным небесным сводом и маленьким человеческим сердцем.

С той ночи вспыхнуло в душе Андро большое чувство. Он словно упал на землю с высоты, потрясенный. Не может узнать ни мира вокруг, ни себя самого. Он даже и не подозревал, что способен так любить и так страдать. Не представлял, что ночь бывает такой многоцветной. Он поражен многокрасочностью собственного чувства.

Шок — и он излечился от своей сердечной недостаточности!

Глаза не закрываются. Неудобно лежать на мягкой ароматной траве. Сегодня он познал бессонницу звезд. Он весь преобразился. Среди нас новый человек.

Он ощущает собственную ушедшую любовь, которую сейчас полноценно проживает другой. Там, в двух шагах от него — его истинное бытие, а он — здесь, совсем один со своей красотой и юностью.