Александр Проханов - Надпись

- Здесь уединяюсь, молюсь, пробую писать, - любовался отец Лев своей аскетичной обителью, помещая усталого друга на топчан, сам располагаясь в креслице. Коробейников, вытягивая утомленные ноги, зарывая ладонь в жесткие кудри овчины, испытал блаженство освободившейся от бремени души, которую перенесли через пространства земли и опустили в уютной келье, рядом с любимым другом, отделив от всего остального мира каменной колокольней, непроглядной тьмой, невидимой сберегающей силой.

- Как ты хорошо здесь живешь, Левушка. Как я рад, что мы свиделись, - произнес он благодарно.

- Молюсь о тебе, о твоей чудесной жене Валентине, о чадах Анастасии и Василии. - Отец Лев поудобнее устроился в креслице, возвышаясь над Коробейниковым золотистой бородой. - Думаю о тебе постоянно, мысленно зову. И вот ты услышал мой зов и приехал. О многом надо поговорить, многое друг другу поведать.

Коробейников видел, что отец Лев истосковался по общению. Ему не хватает собеседника. В деревне он лишен своих катакомбных единоверцев, с которыми постоянно пускался в богословские споры, обсуждая промыслительные тексты, священные знамения, церковные новости, находя подтверждение скорого крушения безбожной власти и чудесного возрождения России. Коробейников был тем долгожданным собеседником, которому предстояло услышать излияния друга.

- Твой талант, Миша, отмечен Господом. Он дал тебе чуткое, любящее сердце, дар изображать в людях, в природе красоту и любовь. Ты описываешь отношения людей так, как если бы тебе были известны божественные заповеди. Еще не будучи христианином, ты уже чувствуешь мир по-христиански. Твой путь - это путь веры, путь святого крещения, путь служения Господу. Уверен, на этом пути ты преуспеешь, достигнешь огромных высот. Стоит тебе креститься, как талант твой удвоится и утроится. Ты почувствуешь прилив таких откровений, такую творческую мощь, что сможешь выразить самые таинственные и священные истины…

Отец Лев вдохновился. Глаза его сияли. Он проповедовал. Проповедь его была обращена к другу, с которым в прежней жизни случались споры и распри, но теперь, в своем пасторском превосходстве, отец Лев был вправе повелевать и учить. И эти повеления и поучения не были Коробейникову в тягость. Он согласно их принимал. Был готов им внимать и следовать.

- Тебя постигло искушение, Миша. Ты искусился на мнимое величие земного рукотворного царства, его богатства, мощь, всевластие. Но эта красота мнима, всевластие временно. Как Вавилонская башня, эта сатанинская цивилизация рухнет, и горе тем, кто окажется под ее обломками. У тебя есть время отойти, покинуть этот содомский мир, не оглядываясь, чтобы не превратиться в соляной столп. Ты изумишься тем красотам, которые откроет тебе Бог. Обретешь силы, перед которыми померкнет вся мощь безбожного государства. Обретешь прозорливость, на которую не способны твои приятели-футурологи, возмечтавшие о Городе Будущего, будто есть иное будущее помимо Рая и Ада!…

Отец Лев с искусством ловца человеков угадал в Коробейникове скорбь о покойном Шмелеве, его разочарования и сомнения, пережитый в операционной ужас. Воспользовался немощью Коробейникова и накинул на него легкие прозрачные тенета, которые не тяготили, а радовали, помещали в необременительную зависимость от друга, препоручали другу попечение о его страдающей, заблудшей душе.

- Вся Россия покрыта мраком, кромешной тьмой. Но в этой непроглядной ночи, как свечки, мерцают церкви Божий. Как маячки, сзывают к себе верных христиан. Эти церкви словно призывные пункты, на которые по зову сердца торопятся воины Христовы, чтобы занять свое место в ряду накануне невиданной брани. Ты один из таких новобранцев. Тебя Бог позвал, и ты пришел. Завтра утром, еще до рассвета, до начала службы, я тебя окрещу, и ты вторично родишься, уже не в Адаме, а во Христе. Начнется твоя вторая, Христова, жизнь. Счастлив, что в эти последние, предельные времена мы с тобой окажемся вместе. Всегда о тебе говорил и думал: «Миша не от мира сего»…

Отец Лев поднялся из креслица. Приблизился к стене, где на белизне висела нежно-изумрудная блеклая риза. Бережно провел перстами по истертой парче с остатками золотых, редких нитей.

- Облачение сие принадлежит Иоанну Кронштадтскому, который прислал ее в Тесово в дар своему дальнему родственнику, иерею. С тех пор она является священной реликвией храма. Все настоятели служат в ней. Поэтому храм оставался нетронутым во все лихолетья, и во время большевистских погромов, и при немцах, и во дни хрущевских гонений. Риза преподобного Иоанна служит защитным покровом, сберегающим церковь от напастей. Хочу, чтобы ты надел ее и ощутил благодатную силу…