Рэйнбоу Роуэлл - Элеанора и Парк

— Спасибо. Входи.

Элеанора держала рюкзак Парка.

— Я серьезно, девочка, — сказал он. — Войди и отдай ему это сама. Уверен, он захочет тебя повидать.

Не будьте так уж уверены, подумала она, но тем не менее пошла за ним через гостиную и по короткому коридору — к комнате Парка.

Отец осторожно постучал, а потом заглянул в дверь.

— Эй, Шугар Рэй, [69] Шугар Рэй Леонард — американский боксер-профессионал, чемпион мира в полусредней весовой категории. к тебе гости. Не хочешь сперва припудрить носик?

Он открыл дверь для Элеаноры и ушел.

Комната Парка была небольшой, но полной вещей. Стопки книг, кассет и комиксов. Модели самолетов. Модели машинок. Настольные игры. Вращающаяся солнечная система над кроватью — вроде тех, что вешаются над детскими манежиками.

Парк лежал на кровати, но приподнялся на локтях, когда она вошла.

Элеанора ахнула, увидев его лицо. Оно выглядело гораздо хуже, чем раньше.

Один глаз заплыл и не открывался, а нос был распухшим и лиловым. Ей захотелось плакать. И поцеловать его. Потому что ей всегда хотелось поцеловать его. Парк мог заявить, что у него вши, проказа и глисты, — она бы просто добавила еще бальзама на губы. Господи Боже.

— Ты в порядке? — спросила она. Парк кивнул и сел, опираясь на изголовье кровати. Она положила на пол его рюкзак и пальто — и подошла. Он подвинулся, чтобы Элеанора могла сесть.

— Ой! — сказала она, опрокидываясь на спину и толкая Парка в бок. Он охнул и схватил ее за руку. — Прости. Боже. Прости. Ты нормально? Я не ожидала водяного матраса.

От этих слов ей вдруг стало смешно. Парк тоже рассмеялся… скорее, фыркнул.

— Мама его купила, — сказал Парк. — Она полагает, это полезно для спины.

Парк практически все это время держал глаза закрытыми — даже целый. И разговаривал, почти не открывая рта.

— Больно говорить? — спросила она.

Парк кивнул. Он так и не выпустил ее руку, хотя Элеанора уж восстановила равновесие. Наоборот, сжал ее крепче.

Второй рукой Элеанора легонько притронулась к его волосам. Откинула их с лица, чувствуя пальцами каждую прядь.

— Прости, — сказал он.

Она не спросила, за что.

Слезы вытекали из уголка его левого глаза и сбегали к правой щеке. Элеанора начала вытирать их, но было боязно трогать его лицо.

— Все в порядке, — сказала она.

Элеанора раздумывала, по-прежнему ли Парк хочет порвать с ней. Если так, она не станет удерживать его против воли.

— Я все испортил? — спросил он.

— Что — все? — прошептала она, словно слишком громкий голос тоже мог причинить ему боль.

— Все между нами.

Она покачала головой, хотя Парк не мог этого увидеть.

— Нет… наверное, — сказала она.

Он провел пальцами по ее предплечью и запястью. Элеанора видела переплетение мышц на его руке выше локтя, уходящее под рукав футболки.

— Я думаю, ты испортил себе лицо, — сказала она. Парк вздохнул. — Что не так плохо, — продолжала она, — поскольку для меня ты был слишком уж симпатичным.

— Думаешь, я симпатичный? — проговорил он невнятно — и потянул ее руку.

Элеанора порадовалась, что Парк не видит ее лица.

— Я думаю, что ты…

Красивый. Потрясающий. Как герой из греческого мифа, ради которого бог отказался от своей божественности.

Удивительное дело, но синяки и припухлости делали Парка даже более красивым. Его лицо словно затаило красоту — как кокон, обещающий выпустить бабочку…

— Они все равно будут надо мной смеяться, — выпалила она. — Эта драка ничего не изменила. Ты не сможешь бить людей всякий раз, когда кто-то сочтет меня странной — или уродкой… Пообещай мне, что ты не станешь. Пообещай, что попытаешься не обращать внимания.

Он снова потянул ее за руку и осторожно покачал головой.

— Потому что это неважно для меня, Парк. Если я нравлюсь тебе, тогда… Богом клянусь, больше ничего не имеет значения.

Парк откинулся на изголовье кровати и прижал ее руку к груди.

— Элеанора, сколько раз повторять, — сказал он сквозь зубы, — что ты мне не нравишься.

Парка отстранили, и он не появится в школе до пятницы. Но на следующий день в автобусе никто не прикапывался к Элеаноре. И весь день никто не доставал ее.

А после урока физкультуры она нашла очередную мерзость на учебнике по химии: «все еще целка? хочу тебя трахнуть» — было написано там фиолетовыми чернилами. Вместо того, чтобы зачеркнуть надпись, Элеанора просто оторвала обложку и выкинула ее.

Когда она вернулась из школы, мама прошла вместе с ней в спальню. Там на верхнем ярусе кровати лежали две пары джинсов из комиссионного магазина.