Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– Пустяковая?! Если пустяковая, почему он вышел из боя? Ты что мне лапшу на уши вешаешь?! Какой командир в разгар боя бросит батальон, чтобы вывезти санинструктора с пустяковой раной?! Все! Хватит морочить голову! Говори прямо, что тебе известно кроме того, что есть в записке.

– Н-ничего, – переминался с ноги на ногу Ларин. – Записку передал какой-то танкист. На случай, если потеряю, попросил запомнить текст наизусть.

– И все? – сузил глаза Громов.

– Все.

– Точно? Не врешь?!

– Я никогда не вру! – слегка повысил голос Ларин.

– Ладно. Понял. Где же ее искать? – взял себя в руки Громов. – Рекс! – крикнул он. – Ко мне!

Из темноты вынырнула остроухая тень. Рекс давно чувствовал, что с хозяином что-то неладно – к привычному запаху крови примешивался даже не запах, а какое-то необъяснимое ощущение тревоги, которую Рекс чувствовал безошибочно. Но если бы только это! В таких случаях Рекс знал, что ему делать: надо быть рядом с хозяином, ни в коем случае не выпускать его из поля зрения и по первой команде куда-то бежать, что-то делать, словом, действовать. А тут…

Сразу после штурма, когда все радовались, на Рекса ни с того ни с сего накатила такая тоска, что время от времени он подвывал и как-то по-щенячьи поскуливал. Да и ноги стали отказывать. И что уж совсем необъяснимо – Рекс вылезал на солнцепек, забирался в кучу пыли и валялся прямо на жаре. Громов все это видел. Он прекрасно знал: если собака лежит на солнцепеке, значит, больна. А ноги… Ноги у Рекса склеены из разбитых костей, суставы шиты-перешиты, а ревматизм собак донимает, как и людей.

Если бы кто-нибудь сказал Виктору, что на этот раз он не прав и Рекса мучает не физическая боль, а то, что люди называют болью душевной, он бы не поверил.

Когда разведчики развели костер и затеяли баню, Рекс забился в самый темный угол полуразрушенного сарая. Чтобы не выть на выбирающуюся из-за леса луну, он до боли стиснул зубы и настороженно следил за благодушно-беззаботным хозяином. Но вот хозяин заволновался. Забегал. Стал кричать. Ему виновато отвечали. Рекс чувствовал, что назревает срыв: раньше хозяин никогда не кричал таким противно-тонким голосом.

Но Рекс ошибся. Он еще не до конца знал своего хозяина, не знал, что в критические минуты у того действие опережает не только чувство, но и мысль, поэтому, когда услышал долгожданное «Рекс! Ко мне!», бросился к хозяину. Голос был уверенный, звонкий, а это означало только одно – предстоит работа. Значит, конец тоске и мучениям! Работу Рекс любил – в эти минуты он чувствовал, что может быть полезным хозяину. А для хорошей собаки в этом смысл существования. Рекс был хорошей собакой, поэтому через секунду сидел у левой ноги хозяина.

Виктор торопливо застегнул воротничок, разгладил под ремнем складки гимнастерки, привычно передвинул кобуру на живот и коротко бросил Ларину:

– Веди в медсанбат. Бегом!

Темп взяли высокий, но для Рекса это не бег, а так, легкая прогулка. Он не знал, куда и зачем бежит хозяин – никакого следа он брать не велел, но главное Рексу было известно точно: раз хозяин бежит, да еще не разбирая дороги, значит, дело предстоит серьезное.

Но самое странное, на этот раз хозяин не имел представления, зачем он мчится в медсанбат.

«Маши там быть не может, это ясно, – на ходу прикидывал Виктор, – иначе бы Васильев сразу дал знать. А куда завез ее Маралов, одному богу ведомо. Стоп! Не только богу, но и Маралову. Значит, прежде всего надо найти Маралова. Это – задача номер один. Но для этого надо бежать не в медсанбат, а в штаб дивизии. Все ясно, я же идиот. Нет, не идиот. До штаба далеко, понадобится машина. А где ее взять? Правильно, в медсанбате всегда найдется какая-нибудь полуторка. Заодно попрошу Васильева по его каналам навести справки о Маше».

Составив план действий, Громов чуточку успокоился. Но все равно где-то в самых отдаленных тайниках мозга противно тренькала нехорошая мысль: «Записку передали утром. Батальон Маралова уже был в бою, а впереди – целый день тяжелейшего штурма. Удалось ли Маралову выйти из боя? Не сожгли ли его танк? И в пустяковую рану не верится. Не такой Маралов человек, чтобы из-за легкого ранения санинструктора бросить батальон. Нет, тут что-то не так…»

Громов гнал эти мысли, стараясь не подпускать к сердцу, иначе просто не мог бы сделать ни шагу. Покосился направо – рядом легко бежит лейтенант Ларин. Повернул голову влево – там тенью стелется Рекс.

«Компания что надо! – улыбнулся про себя Громов. – С такими друзьями – хоть в огонь, хоть в воду. Надо же, что делает война! Ну что такое был Ларин пару месяцев назад? Маменькин сынок. А теперь – командир разведвзвода. Малюсенькая должность, а уважение – от рядового до комдива. Мужчиной стал наш Игорек, настоящим мужчиной. Хотя, держу пари, мужчиной нецелованным. О Рексе и говорить нечего: был врагом, стал другом. Да и я… Даже на том свете побывал».