Игорь Юрасов - Божественная Земля

«Бог на земле один, нравится вам это или нет, признаёте это вы или нет, понимаете или нет, это совершенно неважно и никакой роли в устройстве мира и полной и всеобъемлющей его картине не играет, – любил утверждать его друг, – это деньги!

И в каком-то смысле, отчасти, следовало признать, Иван Иванович его понимал. И, наверно, многие, если не все, подписались бы под этими идеями.

В руководстве страны, как он считал, собрались люди, которые главным критерием успешности считают деньги. И сколько людей вокруг стали одержимы этими простыми мыслями?

Эти идеи очень уместны в обществе на начальных стадиях его развития. Но ведь существуют идеи гораздо более высокой ценности, чем деньги!

Поэтому окончательно Иван Иванович житейской философии своего приятеля не разделял. Мало ли кто что думает, даже если он что ни на есть, как говорят, закадычный и единственный, самый лучший друг на всём белом свете.

Но настоящий удар его ожидал с другой стороны. Нечто очень похожее, уходя к другому, богатому и затаренному на все времена, в блестящий, сияющий мир денег и связанных с деньгами немереных возможностей, высказала ему без малейшей тени смущения женщина, которую до этого события он считал своей женой.

– Ты раб! – уходя, сказала она. – У тебя рабская философия. Ты никогда не сможешь зарабатывать много денег. Ты никогда не сможешь перемениться и стать другим. Наша совместная жизнь была ошибкой.

А он и не возражал ей, и не удерживал её. Что он мог ей сказать? Он действительно был рабом. Он это понимал. Он был рабом возникшей в отрочестве и с любовью взлелеянной им в последующие годы мечты во что бы то ни стало, чего бы это ему ни стоило стать художником. Человек тогда человек, считал он, когда он оставил после себя что-то полезное, необходимое людям.

И в спутницы по жизни ему нужна была такая же проклятая, как он, ничуть не больше и не меньше. Настоящая рабыня! А не эта раскрашенная мымра, завсегдатайка всяческих тусовок и непременная участница корпоративных пьянок, которую он с трудом узнавал, когда возвращался домой из очередной экспедиции.

Пусть идёт куда хочет. Может, с новым избранником, этим нафаршированным под самую завязку ассигнациями денежным мешком она наконец найдёт то, что в определённых кругах, кажется, называется женским счастьем.

Он так и сказал ей: «Свободна! Шагай на все четыре стороны! Чтоб глаза мои тебя не видели!»

На том они и порешили. Пожалуй, единственное, о чём он жалел по-настоящему, было то, что вместе с этой женщиной, если уместно в таком случае это слово, в запредельный, сказочный мир, в среду безумно богатых людей, существованию которых в человеческом сообществе Иван Иванович не находил оправдания, ушла его дочь.

Если настоящая любовь есть, то это любовь к детям. Он любил дочку, и после её ухода в его душе образовалась пустота. И ему нечем было эту пустоту заполнить.

Иногда она звонила ему откуда-то издалека, из этой новой, недоступной его уму, видимо очень счастливой, наполненной роскошью и сытой ленью жизни, и вопрошала из этого непреодолимого далека: «Как ты поживаешь, папка? Жив, здоров? Не нужно ли тебе чего?»

Что было нужно отцу? Каплю внимания. Он, слушая голос дочки, ощущал себя счастливым. В его сердце загоралось чувство радости и светлой отцовской благодарности. «Не забыла! Помнит!» – таяло родительское сердце. Но разговор заканчивался, и снова в душе Ивана Ивановича воцарялось одиночество и ощущение ненужности.

Возможно, поэтому иногда он жалел, что во время оно в их семье родилась девочка, а не мальчик, потому что девочку, в силу её женского естества, нельзя обучить тому, чему он мог бы обучить мальчика. И был бы теперь у Ивана Ивановича преданный товарищ и верный помощник.

О чём ещё большем стоит мечтать мужчине? Проклятые деньги! Всё из-за них. Выдумали фетиш, божество и теперь слепо, бездумно поклоняются ему.

Глупейшая ошибка в истории человечества. Можно же было избрать какой-нибудь другой символ для слепого, бездумного поклонения.

Деньги и глупое их обожествление – выдумка богатых людей. Никчёмных существ, обходящихся народу в очень большие, несуразные с их реальной, человеческой стоимостью суммы и ничего, кроме вреда и беды сейчас и в недалёком будущем, с катострофическими для народов земли последствиями, людям не обещающими. Богатыми должны быть или все, или никто.

Чтоб не было на Земле нуждающихся, голодных. Но для этого нужны другие люди, другой породы, и другие руководители, а не те, сегодняшние, жизненной философией которых является нажива и безмерное обогащение одних за счёт других. Такое устройство общества Иван Иванович считал достаточно разумным.