Игорь Юрасов - Божественная Земля

– Я владею серьёзными магазинами, – вещал пухлый одутловатый человечек, разбирая этюды и копошась где-то внизу, как казалось Ивану Ивановичу, у его ног. – Меня, как вы понимаете, в определённых кругах ценят и уважают. Мне никак нельзя терять марку. А ваши последние работы сильно упали в качестве. Что-то я, конечно, возьму. Не зря всё же я приметил вас тогда на Арбате. Но вы же сами понимаете: конъюнктура, рынок, спрос. Вся жизнь держится на этом.

Этот чёртов язык! Именно этих слов Иван Иванович как раз и не понимал. Он совершенно не понимал, что говорит этот человек, как не может понимать художник, настоящий мастер кисти, мелких, сиюминутных, преходящих, как тучи на небе, меркантильных забот недалёкого лавочника.

Действительно, в последней экспедиции он сильно занемог и, возможно поэтому, последние его работы дались ему с большим трудом.

Но эти слова! Язык можно поломать! Это же надо! Что он несёт? В каком словаре для умственно отсталых, для дебилов, порождённых новой для страны системой экономических отношений, этот торгаш их выкопал? Во всяком случае, по-любому, к счастью, не в том, каким привык пользоваться Иван Иванович. Сказывалась, должно быть, специфика разных целевых устремлений: кому главное в жизни – деньги, а кому главное – постижение себя, и красоты, и значимости окружающего мира.

Возможно, отчасти поэтому расстояние между ними продолжало оставаться неизменно большим и, как Великая китайская стена, практически непреодолимым. Всё-таки, как ни крути, а говорили они на совершенно разных языках, использовали разные основополагающие путеводные термины, а от них, от простых на первый взгляд слов, от их набора, как в детской игре в конструктор, так часто зависит жизненный путь человека, почти так же, как в предсказаниях звездочётов от банального, казалось бы, расположения звёзд на небе – его дальнейшая судьба.

Но, конечно же, лавочник в силу своих профессиональных интересов и связанных с профессией жизненных приоритетов ничего этого не знал. Это была философия недоступного его уму заурядного торгаша слишком высокого порядка.

– Не понимаю я вас, людей искусства, – витийствовал тем временем, основательно набравшись ликёра с чаем, Фифа.

– Поглядеть на вас – люди как люди, с виду ничем совершенно от других не отличаетесь. Руки, ноги, голова – всё, как у всех. Но как всё-таки далеко вы – люди творчества, в частности художественная богема, – отстоите от нас, людей, переводящих полёт вашей мысли, ваш труд в вульгарные дензнаки с портретами тех или иных, никому на всём белом свете не нужных президентов, – чистосердечно поражался он. – Деньги – основа основ современного мира. Деньги нужны всем. Без денег, заведомо, какой бы ты дурак ни был, ни в одной стране не проживёшь. Даже в отдалённых от цивилизации, от современной жизни диких племенах, не видевших телевизора, не знающих современных средств сообщения, даже у них есть если не деньги, то предметы обмена, заменяющие деньги. Такие обстоятельства, независимо от нас, сложились повсеместно на Земле от сотворения Мира. И в вашей среде, как бы вы пренебрежительно, наплевательски к деньгам ни относились, они, деньги, в каком-то смысле, не являясь, конечно же, далеко эквивалентом способностей и таланта, всё же тем не менее, как ни странно, могут служить мерой известности и признания. Деньги – мерило всему. После денег на тридесятом месте все остальные человеческие ценности. Так вам и здесь всё не так. Вам и этого мало. Можно подумать, вы – особая порода людей. Для вас, в вашем сознании, есть что-то, что, кроме элементарных общечеловеческих ценностей, может быть ценнее и важнее денег. Объясните, пожалуйста, в чём дело? Кто вы такие? Чем особенным, возможно, складом ума или ещё чем-то особенным, дарованным вам свыше, вы отличаетесь от нас, простых людей? Физиологично ровно ничем. Те же руки, ноги, головы. Всё, как у всех. Если и есть какая-либо разница, то, я думаю, незначительная.

– Мы – художники, писатели, учёные – живём и трудимся, как бы высказались в старину, не одного хлеба для, – ответил Иван Иванович, размышляя, что нечто подобное или очень похожее он уже где-то слышал.

Как-то так или очень похоже, когда он пребывал в хорошем настроении, на лёгком подпитии, рассуждал его сиятельнейший друг детства, умнейший из всех людей, которых знал за свою не слишком большую жизнь Иван Иванович, его давнишний приятель по жизни Монгол.

Он тоже утверждал, что единственная ценность на земле – деньги.