Игорь Юрасов - Божественная Земля

– Я тоже от всего устал. Да, на днях сдам дела, заправлю машину, и денька через два, к вечеру, прибуду. Жди! Только жди меня! – с наслаждением думая, как утром, в предрассветную темь, он погонит свою старенькую «волжару» по этому проспекту в наступающие дали дня, к далёкому морю, к женщине, которая, помимо его воли, так запала ему в душу.

Кто же этого не знает! Кому это неизвестно? Есть на белом свете ничем особым, казалось бы, не примечательные города и селения в нашей стране, названия которых общеизвестны и, бывали вы в них или нет, как приятное воспоминание, сказочный сон или отдалённая мечта, они у всех, живущих в нашей стране, на слуху.

Роскошным ожерельем, возможно сравнимым с ожерельем из полудрагоценных камней, жемчугов и чистой воды бриллиантов, нанизанных на нить береговой линии, украшают они побережья южных морей.

Здесь, в этих городах, у белой кромки прибоя, можно сказать, заканчиваются все дороги, сходятся воедино все пути.

Жизнь в этих городах проста и безыскусна. Жители этих городов, живущие вдали от чумных мегаполисов, вдосталь наслаждаются чистотой и свежестью воздуха, напоённого ароматами разнотравья, смешанного с терпким, солоноватым запахом морских бризов, необременительной всеобщей непритязательностью нравов, ленивой – куда же им, живя на краю земли, торопиться?! – неспешностью бытия.

С цивилизацией их связывает одна-две дороги, ближайший, в сотне километров, аэропорт, железная дорога, телеком и спутниковые антенны.

В общении они просты и естественны.

С ними есть о чём поговорить, потому что они, как правило, достаточно разносторонне образованы, много видели и обладают своим взглядом на вещи и события.

А главное, в этих городах, городках и вовсе глухих деревнях хорошо отдыхать, наслаждаясь простой непритязательностью быта, а если вдруг не в меру достало житие, прятаться от излишних забот, скрываясь от житейских проблем и неурядиц.

Вот туда, в один из этих городков, рано поутру и гнал Иван Иванович «вороных», горяча и подгоняя мотор, насколько это было возможно, старенькой «Волги» вначале по Валдайскими холмам, а потом по бескрайнему унылому однообразию скучной до ломоты в зубах украинской степи.

Он торопился. Вода вот-вот грозила закипеть в радиаторе, рокот мотора заглушал все остальные звуки, и ему казалось, что он понемногу глохнет от свиста ветра, шума колёс и рокота мотора, а он всё гнал и гнал без устали железных коней.

Очень уж ему хотелось после стылой, вымораживающей сознание картины северных морей добраться поскорей к тёплому, приветливому, южному морю, вдосталь насладиться балдёжной весенней негой цветущих улиц любимого до замирания сердца, до слёз южного городка, а главное – увидеть Маргариту.

Поэтому и топил, как только мог, вдавливая до отказа в пол, педаль газа, горяча и поторапливая, где только можно, лошадок, какие ещё остались в стареньком моторе его машины.

Вольный ветер, врываясь в приоткрытое окно его автомобиля, напевал обычную дорожную песню. Песню дальней дороги.

После дождей брызги грязи из-под колёс встречных автомобилей обдавали ветровое стекло его машины, затрудняя обзор, но Ивану Ивановичу ничто не мешало пребывать в отличном настроении. Его лицо излучало блаженство.

До моря было ещё далеко, но оно явственно, воочию рисовалось в его сознании за ветровым стеклом, прямо перед капотом автомобиля.

Так было всегда. Когда ему надоедали дальние дороги, он вспоминал о юге и о море, которое неизменно ласково его привечало, а когда ему надоедало бессмысленное однообразие южного существования, он снова собирался на север, чтобы бродить по местам, где раньше он никогда не был, в поисках неизвестно чего, что толком он и не смог бы никогда объяснить.

Такая выпала ему судьба. Что поделаешь! Мы не всегда вольны в своих пристрастиях. Иногда они управляют нами. Но он был доволен. Его профессия позволяла ему бродить по земле.

К морю он в этот день как ни старался, так и не успел. Караваны тяжёлых машин не давали возможности набрать хорошую скорость и, переночевав в придорожном кемпинге, поутру, с первыми лучами солнца, он снова пустился в путь.

Ближе к вечеру раскалённое, колеблющееся над асфальтом чадное марево развеялось, воздух посвежел, приобрёл солоноватую терпкость, а горизонт многообещающе налился синевой и неожиданно Чонгар полыхнул в окна кабины завораживающим синим пламенем, будоража многообещающе утомлённое степным однообразием и трудностями дальней дороги сознание.