В. Строгальщиков - Слой

— Ну, допустим, допустим, — поднял руку, соглашаясь, Лузгин. — А дальше-то как?

— Хороший вопрос, — сказал депутат. — А дальше мы делаем вам предложение как частному лицу. При чем здесь тогда господин Омельчук? Абсолютно ни при чем. Мы заключим с вами договор на энную сумму за обозначенные в договоре услуги, и вы дополнительно получаете еще не менее «энную» сумму за услуги, в договоре не обозначенные.

— Насчет не обозначенных… Какого рода услуги вы имеете в виду?

— Не надо торопиться, Владимир Васильевич. Впрочем, если вы будете настаивать… — депутат сокрушенно вздохнул, всплеснул руками. — Ничего криминального, батенька мой, ничего отягощающего душу. Ну вот, например, нам бы очень хотелось получить в пользование — в недолгое пользование, заметьте! — все оригиналы видеопленок вашей передачи с Рокецким. Оригиналы, подчеркиваю, а не смонтированный материал. Есть ли в нашей просьбе что-либо, вас смущающее?

— Конечно, есть, — сказал Лузгин. — Я ведь не мальчик. Что вы хотите там найти?

— Быть может, совсем ничего. Дайте их нам на пару дней — просто для ознакомления.

— Вы не сможете переписать их в другом стандарте видеозаписи без потери качества.

— Мы можем все, — мягко сказал Луньков. — Мы можем даже в качестве залога оставить вам пять тысяч долларов. Прямо сейчас. Это чтобы мы к пленкам относились бережнее, не порвали их.

— Зачем эти оговорки? — спросил Лузгин. — Вы хотите купить у меня эти пленки, правильно?

— Ежели вам больше нравится такая формулировка — не смею навязывать вам свою.

— Десять, — сказал Лузгин.

— Здесь хозяин вы.

— И десять Угрюмову.

— Аппетиты же у вас, батенька мой, — уважительно сказал депутат. — Эдак вы нас по миру пустите еще до выборов. Пять тысяч прямо сейчас и еще пять завтра, когда принесете пленки. Кстати, зачем вам Угрюмов? Разве вы не можете сами взять эти записи? Я бы не хотел преждевременной утечки информации. Тем более что мы с вами ни о чем пока не договорились окончательно.

— Не договорились, это точно, — сказал Лузгин.

— Стоит ли торопить события? Нам надо еще присмотреться друг к другу, не так ли, батенька мой? Давайте начнем с малого: я оставляю вам залог, а вы передаете мне видеопленки. Так сказать, жест взаимодоверия.

— Но там же ничего такого нет!

— Тем лучше для вас: совесть спокойна.

— Ну, я не знаю… — сказал Лузгин.

— Ох, знаете, батенька, знаете…

Луньков проглотил остатки чая, рывком поднялся с кресла, перекатился пару раз с пяток на носки, разминая затекшие ноги.

— Проводите меня, пожалуйста, Владимир Васильевич. В этих ваших лабиринтах я пока что плохо ориентируюсь.

В коридоре им встретился Швецов, депутат пообнимался с ним немного — были знакомы по Северу. У парадных дверей Луньков церемонно зафиксировал пожатием лузгинскую ладонь, почтительно склонился к плечу.

— Деньги в тумбочке, где чайник… Был весьма рад знакомству! Поспешите, а то уведут… Надеюсь на плодотворное сотрудничество!

Луньков хмыкнул, развернулся на каблуках и прошел в стеклянные двери. Лузгин проводил его взглядом, отмечая ровную спину и развернутые плечи низкорослого кандидата в губернаторы.

— Окучивать приходил? — спросил Швецов. — Этот умеет окучивать.

— В передачу просился, — небрежно ответил Лузгин и помчался наверх через две ступеньки.

Деньги он нашел в тумбочке. Пачка долларов лежала на стопке блюдечек атрибутом ильфо-петровского романа. Лузгин сунул её во внутренний карман пиджака, потом сделал себе большую кружку кофе, плеснул туда «Метаксы», запер дверь кабинета изнутри, плюхнулся в кресло, где недавно сидел депутат Луньков, и принялся обдумывать происшедшее, уставившись на серый пейзаж за окном.

То, что депутат Луньков вдруг захотел «попасть в передачу», внешне выглядело вполне нормальным и едва ли способно было вызвать подозрения в возможной лузгинской нелояльности по отношению к Рокецкому. В конце концов, он, Лузгин, у папы Роки не служил и ничем ему обязан не был, к тому же пользовался полной свободой в выборе персонажей для «Взрослых детей». Нет, с этой стороны он никакой опасности не подвергался. Что же касается видеопленок, здесь было сложнее: возникал вполне резонный вопрос о том, каким образом исходные материалы передачи могли попасть в руки луньковской команды. Перекупили у видеотехников? Почему бы и нет? В принципе, доступ к материалам имели многие на студии, «украсть» мог и человек из другой редакции, кто-нибудь из работников телецентра. Конечно же, в любом случае если не прямые подозрения, то некая вина за случившееся упадет на Лузгина, но это можно будет как-нибудь пережить: с кем не бывает?