Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

Есть северная легенда о таинственном всаднике, предвещающем беду. Одинокий путник на пустынной дороге вдруг замечает беззвучно пролетающую тень. Или, наоборот, слышит настигающий топот копыт. Оборачивается, но нет никого, а стук все ближе, ближе, рядом, обгоняет, уходит вперед. И вновь слышится позади. А дорога по-прежнему пуста.

Ранним утром я уехал верхом куда глаза глядят. Думал остаться, может быть, на несколько дней в какой-нибудь дальней деревне. Или в «Крылатом псе». Но призраки – и тот, которого не видно, и тот, которого не слышно, – взялись за меня вместе и никуда не пустили.

Сначала за мной погнался невидимый. Дробный разбег нарастал, я оглянулся и раз, и другой, уже догадываясь, что опять мерещится. Вспомнил легенду, и тут же призрачные копыта издевательски застучали рядом. Обогнав меня, привидение исчезло, но скоро опять пустилось в погоню. Беззвучно катились колеса, беззвучно рысил бурый мул, а возчик что-то беззвучно кричал мне. Как будто выныривая из полусна, я узнал его: это он дрался с безголовым мертвецом – тогда, у костра, за кружкой вина. Слух возвращался толчками, выхватывая слова. Не просто дружеские, а почтительные, что ли. Он шутил, хохотал, подбоченивался, чем-то ужасно довольный, а я в умственном ступоре долго не мог понять, чем нагружена тележка. Даже спросил зачем-то. Едва договорив, сам сообразил, что там такое. В плетенке вроде большой клетки были уложены круги и бруски сыра, а белые мешки круглились сырными головами. Он удивленно-радостно вскинулся:

– Не разглядел, что ли? Я ж сыродел! Стой!

Развязав мешок, достал темно-медовую голову.

– Держи! На! Бери без разговоров! Карло тебе похлебку организует – первый сорт. Ты понюхай, как травами пахнет! А! Тебе положить не во что?

В его руках откуда-то возник кусок бечевки, и мигом сплелась ячеистая сумочка. Он поехал шаг в шаг и принялся с энтузиазмом звать в гости, – посидим-поговорим мужской компанией. Теперь и выпить можно. Мать пирогов напечет, пальчики оближешь. Ты парень что надо. А давай завтра?

Не сразу опомнившись, я кое-как ответил: и ты парень ничего себе.

– И я тоже! – смеялся он. – Но это твои дни. Так что окажи честь, как говорится. Нет, правда, аж завидно. В первый раз, и сразу вон как. Как в песне. «Врага одолел он и милую спас». Ну уж Марта тебя наградит! Ждешь не дождешься? Ничего, и подождать приятно. Скоро вернется. А давай прямо сегодня, чего на завтра откладывать?

Я тоскливо скрипел в ответ, что соберемся и посидим, но не сейчас, позже. Он качал головой и спрашивал о здоровье. А может, действительно напиться в компании? Но ведь собутыльники примутся чествовать, это невыносимо.

Вместе с ним вернулся в город. У поворота к гостинице несколько человек шумно перегородили дорогу. «Наш герой!» Приветствовали, расспрашивали. Веселый сыродел, словно опекая, подбадривал меня: «Ты не тушуйся, все правильно», – и осаживал доброхотов: «Не очень-то напирайте, он еще в себя не пришел!»

От Карло я потребовал никого ко мне не пускать. Тот всполохнулся: как же, а доктор придет, а Старый Медведь?

– Карло! – повторил я, словно издалека слыша отвратительный, изнервленный, какой-то притворно-измученный, дребезжащий голос – свой голос. – Вы понимаете, что значит – никого? Nessuno. Как вам еще объяснить?

Он успокаивающе кивал, глядя с очевидной задней мыслью. На лбу крупными буквами обозначалось заповедь «не раздражать больного».

– И не вздумайте доктора звать. Все равно не открою. Со мной все в порядке. Так что не надо устраивать у дверей комедию. Немедленно съеду. Предупреждаю.

Он принялся торговаться: а ему самому можно? Сырный суп, например, принести? И вообще проведывать? Если дверь не запирать, он просто заглядывал бы тихонько. Иногда, изредка, одним глазком. Зачем ее запирать? Пустить он никого не пустит. Да, а приветы от гостей передавать можно?

Можно. Было и досадно, и приятно. И позорно. Неужели мне нравится, чтобы со мной нянчились?

«Мои дни». Небо моего дня смотрело на меня беленым потолком. Не читалось, не спалось, не думалось. Но и не мерещилось.

Появился Карло с золотистой корзинкой и комическим возмущением: «Почему все хотят вас накормить? Разве я сам не накормлю? Это Старый Медведь пришел с семейством. Нина вам посылает». Развернул гостинец. Завязанная в накрахмаленное вышитое полотенце, в корзинке стояла глубокая красная миска, а в ней – сладкие пирожки в сахарной пудре. Таинственная Нина.