Елена Иваницкая - Делай, что хочешь

«А ты глас народа», – изрекаю я, то ли насмешливо, то ли всерьез. Он обдумывает. «Ну… ну, спасибо. Стараюсь по правде. Зря не болтаю». – «Люди поддержат капитана?» – «Не сомневайся. Законная власть»

– Знаменосец тоже законная власть, – говорит Марта.

Я трезвею. И слушаю.

– Сейчас на коллегии они попытаются капитана сместить. Пожалуй, не выйдет. Но отстранят от должности на время разбирательства. И наш случай именно тот – когда врут в глаза. Мы спрашиваем: что значит с поличным? Они отвечают: выследили. Что значит выследили? Отвечают: взяли с поличным.

Мы втроем топчемся перед лестницей. Пусть в моей комнате наверху Юджина с Гертрудой вдвоем поплачут. Я там лишний. Голова хмельная, надо себя пересилить. Я не слышу, что говорю вслух, а что думаю про себя. Мысли расползаются. А где Санди? Марта отвечает, но у меня не включается понимание.

– … найдет он папу или не найдет. Лев его спрячет. До приезда прокурора…

Сознание носится по кругу: мальчишка будет свидетельствовать, виноватость заставит… нет, виноватость – не помощник и не советчик, а погубитель… Старый Медведь и капитан тоже приедут виноватыми…

Марта держит меня за руки. Как же я напился не вовремя …

Сон затягивает, как черная волна. Ласковые пальцы приподнимают мне руку, вдвигают в ладонь холодную кружку. С трудом разлепляю глаза, и сквозь муть вижу плачущую Делли. Когда она появилась? А может, снится. Волна крутит и уносит. Куда исчез Кирпичный Дед? Что происходит на заводе? Хотя громить они вряд ли нагрянут: индюку завод нужен в рабочем состоянии.

Ссорятся Виртус и Карло. Оба уже задыхаются. В зале почему-то никого больше нет.

– Я получил гражданство по закону! Четверть века назад! Я выжил десять лет неполноправия!

– Обижайтесь, не обижайтесь, а вы иностранец. Закон добренький, дает десять лет неполноправия, а я бы – пожизненно. Свою родину бросили, сюда прикатили.

Карло падает на стул. И его схватила виноватость. Он мнет лицо. Из-под руки бормочет:

– Вы мне раньше этого не говорили…

– А теперь говорю! Должны же у нас на границе быть какие-то границы. А то один иностранец убивает нашего, а другой иностранец затевает комитет, чтобы помешать найти убийцу.

Мой язык спросонья еле ворочается, но выговаривает:

– Во-первых, Гай не убивал. Во-вторых, он не иностранец. В третьих, я тоже здесь родился. Но недоволен. Вы нарушаете мои права и мою конституцию.

Марево перед глазами тает. Виртус смотрит испуганно, даже рот приоткрыл. Кажется, он не замечал меня. Хватается за грудь, чуть не плачет:

– Да что же это такое! Ни стыда, ни совести!

Он красивый старик. Шелковая бородка, вдохновенные глаза. Надо же, совсем голубые. Шепчет истово:

– Опозорился так, что подумать стыдно, а твердит про конституцию с правами. Нет, что за люди? Вся семья. Одна дочка жила с убийцей, другая совратила капитана, а отец все знал и поощрял. Но есть же третья, девочка несовершеннолетняя, такая милая, чистая. А получается, она тоже знала. И молчала! Ей внушали, что так и надо. Загубили ребенка! Развратили! Карло! Ну скажите!

– Что сказать! – взрывается Карло. – Не наше дело, кто с кем жил!

Я нудно вмешиваюсь: закон гарантирует личную, семейную, врачебную, коммерческую, банковскую, адвокатскую тайну.

– Покажите мне! – кричит Виртус, и голос срывается. – Где написано, что можно губить детей? Нет такого закона!

А ведь он не первый раз это кричит. Он уже перед кем-то громыхал своим вдохновением.

– Так, – говорю, – и что вы предлагаете?

– Сначала задницу оторвать от стула! Я ему в отцы гожусь, а он развалился.

– Давайте о деле. Вы нарушили закон проникновением в личную и семейную тайну.

– Да ты сам в пьяном виде такое натворил…

– То, что я натворил в пьяном виде, к делу отношения не имеет.

– Вот они! Все семейство! Я скажу, что предлагаю. Спасти девочку. Отдать под опеку!

– Кому? Вам? Или новому начальнику безопасности?

Не нужно было этого говорить. Зачем и о чем мы спорим? И где люди? И который час?

– Господин Витус Виртус, вы член городской коллегии. Вы знаете, что арестованного пытали?

– Неправда!

– А начальник безопасности дал приказ на вскрытие?

Он машет руками. Я настаиваю: да или нет? Если нет, почему?

Распахивается дверь, въезжает ящик на колесиках и раздается: «Крысоморы! Принимай, хозяин». Может, я еще не проснулся? Карло, что это?

– Меня закрыли… – говорит Карло. – У меня крысы. И мыши. И контрабанда.

Вслед за старичками-крысоморами входят двое из отряда-подмоги. На карателей они не похожи, а очень похожи друг на друга и еще на кого-то. Молодые, рослые, чернобровые, желтоглазые – это сыновья волков-близнецов, вот они кто. Подкинут что-нибудь. Я требую, чтобы Виртус их выгнал. Они посмеиваются: приказ. Присланы проследить. За очисткой рассадника заразы.