Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Я могу сообщить вам сюжет, которым занималась Флоренс перед смертью.

Журналист, похоже, помимо своей воли так крепко сжал кулаки, что ногти впились в ладони. Информация его интересовала, и ему трудно было это скрыть. Марк почувствовал, что чаша весов может склониться в нашу пользу.

– Не забывайте, Алан, что мы с вами в одном лагере, – сказал он. – В лагере, где люди доискиваются до правды.

– О какой правде вы говорите, черт возьми?

– Сейчас дойдем и до правды, но сначала последний вопрос. Вы только что сказали, что Флоренс отправлялась прыгать, когда была в раздрае.

– Да, можно сказать и так.

– Значит, можно сказать, что в этот день у нее было скверное настроение?

Алан снова вздохнул. Воспоминания вызывали у него не просто грусть, они причиняли ему боль.

– Накануне смерти Флоренс, а это была пятница, жена узнала о нашей связи. В первой половине дня Кэрри примчалась в редакцию вне себя от ярости, живот до носа… Она обложила меня на глазах у всех моих сотрудников. Кричала, что я ее унизил, что она вскроет себе вены, немедленно, у меня на глазах. Потом увидела Флоренс и бросилась на нее, потом кинулась к ее рабочему столу, перевернула на нем все, что могла, и шваркнула о стену ее компьютер. В результате жене стало плохо, и мне пришлось везти ее в больницу, где она родила до срока.

Рассказ произвел на меня впечатление. Наверное, у каждого в жизни бывают моменты, когда его переклинивает, и тогда от одной спички загорается целый лес. И в этом пожаре сгорает все дотла, и мы остаемся ни с чем. Мы тоже в нем сгораем. Или возрождаемся.

– Когда вы в последний раз говорили с Флоренс? – Карадек не отвлекался на эмоции, он поднаторел на допросах и не выпускал Бриджеса из рук.

– Она оставила мне сообщение на автоответчике на следующий день. Я прочитал его только вечером.

– И что же она написала?

Алан ненадолго задумался, потом сказал:

«Послала тебе имейл, Алан. Скопируй вложение. Ты не поверишь своим ушам. Перезвони мне».

Марк взглянул на меня. В голове у него что-то щелкнуло, я это сразу понял. А Бриджес продолжал:

– Как я вам уже сказал, в ту субботу я был в больнице, моя жена только что родила. Можете себе представить, в каком я был состоянии. Но я все-таки заглянул в свою почту. И никаких сообщений от Флоренс не нашел. Ни в личном ящике, ни в редакционном. Среди спама тоже был пусто. Я так и не понял, касалось ли ее письмо работы или наших с ней отношений.

– Вы были заинтригованы?

– Разумеется. Вечером после того, как я ушел из больницы, я поехал к Флоренс – она жила в Лоуэр-Ист-Сайде, – но дома ее не было. Я заглянул за дом, где она обычно парковала машину. Но малыша «Лексуса» тоже не оказалось на месте.

Журналистка с рыжей шевелюрой постучалась в стеклянную дверь и вошла в кабинет.

– Тад Коупленд согласился на интервью, – воскликнула она, показывая Бриджесу экран ноутбука, который держала в руках. – Эксклюзив сразу после праймериз, только вы и он, завтра утром на баскетбольной площадке возле парка Коламбус… Это, конечно, здорово, но что, если возникнет впечатление, будто вы льете воду на его мельницу?

– Положись на меня, Кросс, я найду о чем его расспросить, – ответил главный редактор.

Он подождал, пока сотрудница выйдет из кабинета, и вновь погрузился в прошлое.

– Смерть Флоренс подействовала на меня как цунами. Я развелся с женой, и она объявила мне войну на уничтожение; раздела до нитки и добилась того, что детей я вижу от случая к случаю. Ад был и на работе, я перестал писать. Все валилось из рук, и в две тысячи девятом мы объявили о своей несостоятельности. Это был самый черный период в моей жизни.

Карадек, похоже, зациклился на сообщении Флоренс.

– А вы не пытались найти это сообщение другими способами? – спросил он.

– На какое-то время я вообще позабыл о нем. Потом просмотрел, что она посылала на работу, но тоже ничего не нашел. Наша газета в то время стала жертвой информационного пиратства. Мой личный почтовый ящик – и тот подвергался нападениям. В общем, разбой, да и только.

– Этот разбой вас не насторожил?

– Честно говоря, угрозы и пиратство были нашими постоянными спутниками. Газета «Нью-Йорк геральд» была прогрессивным изданием. Два последних года мы пристально следили за деятельностью Джорджа Буша-младшего. Журналисты ночей не спали, выуживая и разоблачая ложь его администрации. Тогда…

– Вы всерьез думали, что нападки на газету имеют политическую подоплеку?