Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

Марк набрал девять букв и вышел на рабочий стол с иконками. Фоном парнишка выбрал рисунок Дали «Святой Георгий и дракон».

Вдруг вспышка – и лампа на потолке отдала богу душу, напугав взрывом Элен и Марка.

Теперь комнату освещал только экран компьютера. Марк сглотнул. Ему было не по себе в этой темноте. Спиной он чувствовал сквозняк. Боковым зрением увидев какую-то тень, он резко обернулся, чувствуя, что в комнате есть еще кто-то. Но, кроме Элен, жалкого призрака с серым лицом, никого больше не было.

Марк снова повернулся к экрану и кликнул на иконку почтовой программы. Элен предупредила его, что Интернета давно нет и по почте ни получить, ни отправить ничего нельзя вот уже лет десять. Но полученные письма так и остались пленниками в глубинах компьютера. Листая с помощью мышки послания, Марк наконец добрался до искомой даты: 25 июня 2005 года.

В глазах у него защипало, и по телу побежали мурашки. Письмо было здесь, и отправила его Флоренс Галло. Когда он кликнул, чтобы его открыть, по рукам побежала дрожь. В письме ни слова текста, только аудиозапись с пометкой «карлайл. mp3».

С комком в горле он включил динамик и пустил запись. Она впечатляла. Голос Джойс он таким себе и представлял: низкий, полнозвучный, чуть хриплый от гнева и горя. И голос человека, который убил ее, тоже не был ему незнаком. И он понял в конце концов, кто это. А когда понял, включил запись еще раз, чтобы быть уверенным, что все расслышал правильно, что ему не почудилось, что он не ошибся.

Не в силах поверить сам себе, Марк прослушал запись в третий раз, думая, что его подводит английский. Несколько минут он просидел, не двигаясь, потом взял телефон с наклейкой Дарта Вейдера и набрал номер Рафаэля. Ответил автоответчик.

– Раф, перезвони, как только сможешь. Я нашел запись, отправленную Флоренс Галло. Вот, послушай немного…

– Если вам нечего больше мне сказать, господин Бартелеми, то разговор окончен.

Зора поднялась со скамьи, и Блант с каменным лицом двинулся к нам. В руках он держал мой мобильный.

– Телефон звонил, – сообщил он племяннице. – Никто не ответил, и мужчина по фамилии Карадек оставил сообщение.

– Ты его прослушал?

Телохранитель кивнул.

– Да, и я думаю, что ты тоже должна его прослушать.

Она взяла телефон и стала слушать предназначенное мне сообщение, а я не отрываясь следил за выражением ее лица, за каждым взмахом ресниц, пытаясь поймать хоть какую-то тень, поколебавшую невозмутимость. Наконец Зора остановила запись, и я не смог понять, что же она узнала. Но когда она снова села, я подумал, что неожиданное сообщение мне, очевидно, на руку.

– Клэр жива? – спросил я.

– Да, – мгновенно отозвалась Зора.

Я не дал себе труда скрыть, насколько мне стало легче.

– Где она?

– В Париже, под присмотром Ришара Анжели.

– Я хочу немедленно с ней переговорить.

Зора покачала головой.

– Мы поступим, как поступают в фильмах. Клэр получит свободу, как только я получу копию этой записи, а вы уничтожите оригинал.

– Даю вам слово!

– Не говорите глупостей.

Все мне стало казаться нереально упрощенным.

– А какая у вас гарантия, что я не обнародую в конце концов эту пленку? – спросил я.

– А какая у вас гарантия, что, когда мы с Коуплендом окажемся в Белом доме, к вам не заявится офицер спецслужб, чтобы пустить вам пулю в лоб? – ответила Зора вопросом на вопрос.

Желая дать мне время прочувствовать весомость своего ответа, после паузы она добавила:

– Равновесие угроз – самое надежное условие для прочного паритета. Каждый из нас располагает ядерным оружием, и тот, кто первым попытается уничтожить противника, рискует собственным уничтожением.

В моем взгляде сквозила озадаченность: капитуляция Зоры казалась мне неоправданно поспешной, и я не понимал, почему у нее в глазах теплится огонек удовлетворения. Похоже, она уловила мое смятение.

– Вы не в проигрыше, Рафаэль, а я в выигрыше, потому что мы ведем разные войны и у нас разные враги.

Я вспомнил, что мне говорил Алан: Зора просчитывает игру на много ходов вперед.

– Кто ваш враг?

– Вы знаете, как поступают политики, когда приходят к власти? Часто поддаются искушению убрать всех, кто помог им одержать победу. Гораздо спокойнее знать, что выиграл ты один.

– Эта запись гарантирует вам жизнь, так, что ли?

– Она гарантирует уверенность, что Коупленд никогда не сможет сбросить меня со счетов, потому что, падая, я утащу его с собой.