Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

В аудитории пошел недовольный гул, рушились радужные планы. С заявлениями все стали тянуть резину до тех пор, пока нашего комсорга в факультетском бюро не приперли к стенке. Надо отметить, что наш комсорг был человеком бывалым, прошел школу в среде рабочего класса на подшипниковом заводе. Хорошо владел производственным языком, часто в забывчивости переходил на него. Окружающим объяснял: «Вы же, когда живете в чужой стране, чтобы вас поняли, говорите на языке страны, так и работяги: говорят на своем языке». Вообще-то комсорг не был активным комсомольцем, хотя текущие задачи объяснял согруппникам, особенно в отсутствие девушек, доходчиво, часто рифмами собственного приготовления, типа:

Так он пропагандировал здоровый образ жизни. Комсомольцам нравился веселый жизнеутверждающий характер собраний без политучебы, нотаций и разборок, как правило, заканчивающийся коллективным походом в пивную. Часто они обращались к комсоргу:

– Что-то у нас давно не было собрания.

Комсорг явно отлынивал от проведения собраний. Как попал он в комсомол, оставалось загадкой, как нам казалось, даже для него самого.

– Все пишут заявления. Кто хочет, пишет «прошу послать меня», кто не хочет, пишет «посылаю всех потому-то и потому-то». Сдают заявления мне, и мы, как договаривались, рвем в Центральный парк культуры и отдыха пить пиво. Время пошло!

Большая часть группы вскоре грузилась в общие вагоны на Казанском вокзале в литерный поезд Москва – Целиноград. О, эти литерные поезда! О них столько написано и, все равно, у каждого пассажира есть еще много чего к этому добавить. Одному Господу Богу известно, почему крупные населенные пункты он проносится, не замечая, потом подолгу стоит где-нибудь в степи. Идет литерный вне графиков и расписаний. Когда же он делает остановку на какой-либо станции, из вагонов высыпается куча шумного, голодного, разношерстного молодого народа. Вот тогда берегись, бабушки, торгующие на платформе! Это походит на налет саранчи. Молодые, быстрые и нахальные пассажиры выгребали из корзинок все. Помнится, одна из бабуль, заглядывая на дно пустого ведерка, причитала:

– Они же брали только на пробу, ну все, все выгребли! Все! Чистые налетчики!

Понять комсомольцев-«добровольцев» комсорг мог. Литерный, который вез студентов на целину, шел третьи сутки, вместо обещанных – одних. Провиант закончился к концу вторых суток даже у девушек, не говоря о парнях.

– Вот Хрущев говорил, что наше поколение будет жить при коммунизме. А это значит: ешь, сколько хочешь, а работай только, сколько душе угодно. А тут, едем строить коммунизм, поднимать целину, а жрать нечего! – жаловались парни комсоргу, потягивая пустой чай.

Комсорг успокаивал их, разъясняя линию партии и правительства:

– Мы на дороге, ведущей в коммунизм, в пути, а в пути к коммунизму кормить нас никто не обещал.

– Это так, не обещал, – соглашались комсомольцы, постоянно готовые к броску на бабушек с едой.

Все началось с момента нашей высадки в Целинограде. Наш студенческий отряд МВТУ погрузили на бортовые открытые машины и длинной цепью по грейдеру отправили к месту назначения. Вокруг была степь, раскаленная горячим солнцем. Аж до самого горизонта глазу не за что было зацепиться. Степь плоская, как тарелка. Дорога утомляла, да и нужда, хоть и малая, но настойчивая, требовала остановки. Прошло уже много часов дороги, мы стали стучать по кабине нашему шоферу и требовали его сделать короткую остановку. Водитель Вася был молодой парень, наш ровесник и, как выяснилось, был большой шутник. Он остановил машину, девочки спустились с правого борта, а мальчики – с левого. Машина выполняла роль перегородки. И вдруг, в самый неподходящий момент, машина, то есть перегородка, стала потихоньку уезжать. Открылась картина, перед которой брюссельский Писающий мальчик просто ничто! Что там один писающий мальчик перед шеренгами писающих мальчиков и девочек. Правда, некоторые из них с криком «Стой!» пытались перемещаться вместе с машиной. Позже смеялись, а кто-то ругал водителя. А он нам:

– А я думал, вы уже все в кузове.

Чтобы заправиться провиантом, инструментом и другими необходимыми для автономной жизни вещами, остановились в центральной усадьбе совхоза «Баршинский», там наш бригадир на какой-то стройке стащил четыре двери, как он сказал, для туалета. Во время стоянки мужская часть бригады ушла на погрузку провианта, палаток, инвентаря, а девушки разбрелись по местным достопримечательностям: кто в магазин, кто в туалет. Через некоторое время к комсоргу подошла Галя Лукьянова, девушка из нашей бригады и, беспомощно моргая близорукими глазами, сказала: