Александр Мелихов - Мои университеты. Сборник рассказов о юности

Любовь закладывала виражи один круче другого. Представленная к отчислению Томка отбыла в родимый областной центр, там вступила в плотскую связь с очень интеллигентным солдатом по фамилии Гренaдер, забритым из музучилища в полковые трубачи, вернулась делать аборт и забирать документы… «Она воспользовалась тем, что ей не угрожала беременность», – вычерчивал Женька аналитические узоры. В конце концов, посерьезневшая и оттого резко овульгарневшая Томка отбыла в родные палестины переводиться в тамошний пед и выходить замуж за скромного одноклассника Фиму, грустно поджидавшего в сторонке, пока его возлюбленная наконец уверится, что лишь терпение и труд по-настоящему блаженны, ибо они наследуют все объедки. И вся любовь. Нет, это не любовь, негодует Катька.

Я уж и не помню, когда разнесся слух, что Женька сначала бежал в Штаты, а потом погиб в джунглях Сальвадора. А Славка, отсидев лет десять в отказе, мирно скончался в Израиле от прозаического диабета.

Катька не сразу сообщила мне, что Славка умер. Я тогда отходил после суровой операции – боялись, что я вообще отойду, – и она долго «готовила» меня, заговаривая, что звонила из Хайфы Марианна, что Славке очень плохо.

Наконец, она сказала: Славка умер. Как?! Что-то младенческое, то есть главное, в моей глубине заметалось, пытаясь улизнуть: нет, я не расслышал, я сейчас запихну эти слова ей обратно в рот!.. – но мотылек души против бульдозера правды…

И Биржевого переулка хватило ровно на три вздоха.

По общаге известного московского вуза патрулировал специальный студенческий отряд. Главной задачей патруля было выявление факта аморалки, творящейся в комнатах студентов и студенток. Иначе говоря, оперативный отряд охотился за участниками половых отношений, как отечественных, так и международных. Особо активистов волновали факты международных сношений. Желательно с участием капиталистической стороны. Но представителей капстран в общаге фактически не проживало, зато студентов из развивающихся государств и стран – участниц Варшавского договора – хоть пруд пруди.

Руководил патрулем комсорг Миша Ф., паренек с горячим сердцем и холодными нервами. У него имелась сеть доносчиков. Отряд действовал так: выявив (по наводке агента) комнату с безнравственными обитателями, ребята шифровались около двери и засекали время. Когда, по расчетам Миши, наступал апогей любви, патруль врывался в комнату и фиксировал факт аморального поведения. Бывали осечки. Иногда вместо распаленной пары они обнаруживали двух зубрящих экзаменационные билеты должников.

Нельзя сказать, что Миша испытывал от этих рейдов удовольствие извращенца. Отнюдь. Он просто делал то, что должен был делать в соответствии со своей общественной нагрузкой. Главным стимулом его безупречных операций было чувство ответственности. Хотя определенный азарт командир летучего отряда, конечно, ощущал. Работал он серьезно, на совесть. При этом его никто не просил ловить аморальщиков. Просто, зная о сообразительности Миши, секретарь комсомольской организации однажды протянул ему связку ключей и коротко указал: «Действуй, Михаил. В нашем общежитии не должно быть грязи».

Обычно пойманные с поличным скулили, стыдливо прикрываясь одеялом или подушками, просили пощадить и не сообщать «куда следует». Иногда даже предлагали взятку. Но Михаил обладал гранитной неподкупностью. Вообще, он был крепким парнем – рослым молодцом, победителем легкоатлетических соревнований. И отряд он себе подобрал соответствующий – все, как на подбор, крепыши. Нравственный патруль отлично проработал около трех лет и продолжал бы и дальше нести свою вахту, но…

23 октября 198… года в 00 часов 25 минут Михаил Ф. со своими помощниками ворвался в комнату № 305, где, по сведениям, полученным от агента, происходил половой акт между студенткой Мариной С. и иностранным студентом, обучающимся в другом вузе. Гость общежития, шоколадный молодой человек со сливовыми раскосыми глазами, после мгновения замешательства, вскочил с кровати и, совершенно бесстыдно сверкая своим мужским естеством, с каким-то кошачьим воплем влепил пяткой в переносицу Миши. Удар был настолько сильным, что Мишу отбросило в коридор. Перед его глазами замерцал плакат кудрявого Валерия Леонтьева в хороводе фиолетовых кругов. Чувство глубочайшего недоумения поразило Мишу: «Как это? Что это? Почему? За что?»