Жаринов Викторович - Библиотека Дон Кихота

Бесписьменная культура с ее ориентацией на приметы, гадания и оракулов переносит выбор поведения во внеличностную область.

— То есть вы хотите сказать, профессор, что архаическая бесписьменная цивилизация не знает, что такое личность?

— Пожалуй, что так. Все цивилизации начинались, скорее всего, как бесписьменные, то есть бескнижные. Это, можно сказать, был их первый этап развития. Но для того, чтобы письменность сделалась необходимой, требуется нестабильность исторических условий, динамизм и непредсказуемость обстоятельств и потребность в общении и в разнообразных переводах, возникающих при частых и длительных контактах с чуждой средой.

Иными словами, письменные цивилизации возникают лишь на основных магистральных путях, на перекрестках, на которых сталкиваются многие культуры и им сразу требуются различные переводчики, чтобы фиксировать все необычное из ряда вон выходящее.

Но есть на Земле места столь изолированные, где нет никаких принципиальных потрясений и письменность этим древним цивилизациям не была нужна.

Однако письменность и как следствие Книга — это не бесспорное благо. Об этом писал еще Платон в своем диалоге «Федр».

— Перебью вас, профессор. Вы намекнули на то, что письменная цивилизация неизбежно ведет к порождению бесчисленного количества текстов. Я правильно вас понял?

— Да.

— Это означает, что мы оказываемся во власти химер, которым нет предела?

— Совершенно верно. Таков закон письменной цивилизации, порожденной Книгой.

— Ну и что здесь плохого?

— Внешне мы делаем все для укрепления памяти, а на самом деле, передоверяя все Книге, мы эту память теряем и заменяем ее припоминанием. В нашей письменной цивилизации мы многое знаем понаслышке, мы лишь кажемся много знающими, оставаясь в большинстве невеждами, мы становимся мнимо мудрыми, вместо мудрых. Так считал Платон.

По идее, книг не должно быть слишком много. Это необычайно вредно. Но письменная цивилизация подобна греческой богине Земли Гее: она призвана плодить и плодить чудовищ, плодить до бесконечности. И те книги, которые появляются из этого чрева позднее, забивают, затаптывают более древние фолианты, о которых уже почти все забыли. Это и есть механизм замены процесса памяти припоминанием.

Мы гибнем под тяжестью нависающей над нами Вселенской Библиотеки.

Мы, дети книжной цивилизации, даже мир воспринимаем не таким, каким он есть на самом деле, а через Книгу. А Она, эта Книга, нам уже давно неподвластна. Она все плодит и плодит новые тексты, совершенно не заботясь ни о нравственности, ни о судьбах людей и мира. Я больше вам того скажу, Гога, эти «офиты», чем больше я о них думаю, тем больше они начинают вызывать у меня симпатию.

— Это почему же?

— Бесспорно, их Книга, в силу своей архаики, наверняка ужасна. Но Она хотя бы древняя.

Эта Книга в моем воображении подобна дракону, который взял да и пошевелился, лежа под огромной горой. А на вершине этой самой горы мы с вами и живем.

Главное, профессор, чтобы это шевеление, как вы говорите, не перешло в землетрясение. Я о том, что отсюда надо сматываться и как можно быстрее. А вон и наш дворецкий.

Холеный лакей сообщил гостям, что стол накрыт и что они могут уже и отобедать. Естественно, о присутствии самой герцогини во время трапезы не могло быть и речи.

Только сейчас гости смогли почувствовать, насколько они голодны.

После трапезы дворецкий участливо поинтересовался о здоровье книголюбов из Москвы. Он даже сам предложил им вызвать такси, что поставило профессора и его ассистента в тупик: оказывается, никуда бежать и не надо. Все разрешилось само собой и необычайно мирно и просто при этом.

Дворецкий извинился даже за то, что на время гостей лишили их привычной одежды и личных вещей. Стараниями прислуги все было приведено в идеальное состояние и ждало теперь своих хозяев, будучи аккуратно разложенным на постели каждого.

Воронов и Грузинчик с нескрываемой радостью кинулись по своим комнатам. Там они моментально переоделись в свое и тут же почувствовали себя намного увереннее.

Такси подкатило прямо к воротам. Любезный дворецкий открыл перед ними дверцу. Шины зашелестели по гравию. Проехали весь путь в обратном направлении. Но вот и гостиница.

Из отчета дворецкого герцогине

Все идет по плану. Мы заручились необходимыми свидетелями. Гости покинули наш дом добровольно и с нескрываемой радостью. Об этом может засвидетельствовать сам шофер такси. А портье в отеле подтвердит, что гости благополучно вернулись к себе в гостиницу.