Андрей Цаплиенко - Книга перемен

Они шли через вязкое болото, стараясь не шуметь и не вызвать и малейшего всплеска. Это у них получалось, хотя местами грязевая масса доходила до груди. Апостроф хотел было снять с себя разгрузочный жилет, чтобы не замочить боекомплект, но Леопард остановил его, положив ему руку на плечо:

– Не варто, воно не встигне відсиріти.

– Они нас не увидят? – спросил Мозес.

– Звідки ж я знаю, – честно ответил Леопард, с сомнением разглядывая в тепловизор заросли камышей, окаймлявшие болото.

Вода не сразу пропитала штаны. Сначала ногам стало просто холодно, а потом еще и мокро. Влага коварно и постепенно затекала в берцы, месившие скользкое дно, и до противоположного края болота они добрались до шнурков промокшие.

– Вот и все, – промолвил Лысый, – мы в тылу у сепаров.

– А можно точнее? – попросил Мозес.

– Монастир, – уточнил Леопард. – Чотириста метрів від нас. А попереду має бути колектор. Туди ми й прямуємо.

Они, пригибаясь, добежали до бетонного колодца с открытым люком и не глядя нырнули в темноту, из которой тянуло зловонной сыростью.

– Опять купаться, – проворчал Черкес. Но, на удивление, дно колодца оказалось сухим, а зловонный запах, похоже, исходил от липких стен коллектора. Группа шла вперед, неторопливо нащупывая дорогу. Леопард время от времени включал тепловизор, осматривая путь. Здесь высока была перспектива нарваться на растяжки, хотя бравые сепары, будучи уверенными в том, что укры не настолько сошли с ума, чтобы забраться в их тыл, могли просто полениться устроить ловушки в коллекторе.

Что-то темное попискивало и шуршало, разбегаясь под ногами Леопарда. Командир не обращал внимания. Он еще раньше заметил в видоискателе тепловизора движущиеся пятна. Но встреча с мелкими грызунами пугала его меньше, чем стычка с двуногими животными.

Лазутчики по бетонной трубе дошли до следующего колодца и заметили, как в круглом проеме над их головами сереет небо. Наступал рассвет. Им нужно искать место, где они могли бы незаметно закрепиться и определить, что здесь есть, в арсенале противника.

– Я полезу наверх, – предложил Апостроф.

– Я с тобой, – сказал ему Мозес.

– Ишь какой! – ухмыльнулся юноша. – Хочешь примазаться к моему подвигу? Ну ладно, Мозес, валяй со мной.

Милостиво позволив товарищу следовать за собой, Апостроф полез наверх, по-обезьяньи цепляясь за ржавые скобы, вбитые в стены колодца.

– А я пройду дальше по трубе, – сказал Черкес и грузно двинулся в темноту.

– Почекай, – остановил его Леопард, – візьми тепловізор.

Он протянул товарищу пластиковую трубу.

– А мы что? – спросил Лысый.

– Будемо чекати з тобою тут, капітане, хто з них перший повернеться.

Первым вернулся Черкес.

– Там, с той стороны, тоже колодец. Но выходит он возле частного сектора. И все. Эта труба тупиковая. Я не могу понять, где сток из монастыря. Тупиковый он, этот коллектор, что ли?

Леопард скривил губы в сомнении. Он не боялся неизвестности, но очень не любил нелогичность. Огромная бетонная труба длиной в сотни метров, по которой мог свободно гулять человек выше среднего роста, должна была иметь свое предназначение, свой вход и выход. А так получается, что тонны высокопрочного бетона закопали в землю непонятно зачем.

Его размышления прервал голос Апострофа. Голова бойца почти закрыла круглое отверстие.

– Вылезайте, здесь никого нет.

– Лисий, друже, пройди з Черкесом вперед по цій трубі, прикрий той другий колодязь, – бросил капитану Леопард и полез наверх, туда, откуда доносился голос бравого юноши.

Наверху уже все было видно. Солнце пробивалось сквозь серые тучи и словно ощупывало лучами златоглавую колокольню монастыря.

– Там никого нет, Леопард, и Мозес уже пошел туда, – кивнул на колокольню Апостроф.

– Добре перевірили? – спросил больше для проформы Леопард и двинулся к колокольне. – А ти, друже Апостроф, залишайся контролювати вихід із цієї труби.

– А можно я с тобой? С тобой мне веселее, – попросил Апостроф.

– Добре, пішли, – милостиво согласился Леопард, не желая выслушивать нудные причитания бойца, которые, как он разумно предвидел, обязательно прозвучат после отказа.

В монастыре было пусто. Под ногами трещало битое стекло. В воздухе висел неподражаемый запах плавленого воска. Перед алтарем, на подставках, оставались желтоватые свечи. Сколько они стояли тут, неубранные, чернея потухшими фитилями, неизвестно. Мозес был здесь. Он достал зажигалку, подпалил фитиль одной из свечей и, глядя на грустные лики святых, перекрестился.