Катрин Сигюрэ - Барашек с площади Вогезов

Ягненком мой барашек, самец по имени Бемби, был, как мультипликационный рисунок. Он был похож на лань: бежевый окрас, шерстка на спинке и даже ресницы, как у лани (у взрослых барашков некрасивые веки и ресниц почти нет). Я сожалела, что в древних текстах животные не имеют имени, и библейские и гомеровские овцы предстают анонимными героями, но тогда я была далека от всех этих историй. Мой Бемби был игривым и легкомысленным. В течение пяти лет мы с ним не разлучались ни днем ни ночью. Конечно, ему приходилось убегать с лужайки перед нашим замком, когда лил проливной дождь. Я шла за ним только несколько минут, но он и без меня знал, куда идти, как преодолеть быстрее меня тридцать шесть ступенек веранды и постучать в дверь копытцем. Его стуки не нравились родным, это было похоже на стук в столярной мастерской семнадцатого века, но прислуга все-таки открывала дверь.

Он не любил, когда я уходила в школу, потому что меня не было слишком долго. В отместку он поедал мои учебники, но я скрывала его преступления. Едва вернувшись из школы, я принималась целоваться с Бемби. Его язык был шершавым, я закрывала рот, и он переставал лизаться, когда замечал это. Барашек был очень обидчивым, а иногда даже злопамятным. Хотя нет, это было что-то вроде «мне-это-надоело».

Мои родители пытались научить его командам. Когда Бемби был совсем маленьким, его пытались, к примеру, научить уступать гостям кресло в стиле Людовика XIV, на которое он умел взбираться. В то время мой барашек был белым и чистым, и после него можно было спокойно сесть в кресло. Затем все стало хуже. Когда вырос, он дал нам понять, что стал неукротимым. Разозлившись, он упрямо опускал голову, показывая свои большие, широкие, но короткие и совсем не страшные рога, а вот лоб у него был как таран, но этим своим орудием он никогда не пользовался. У него я научилась, как мне заставить себя слушать: никогда не нападать, но упорно сопротивляться, не мигать, держать оборону на своих позициях, крепко стоя на обеих ногах. (Оборону Бемби держал у миски, вернее, их было у него целых четыре.)

Взять на руки Бемби было уже затруднительно из-за его упитанности, связанной с тем, что он ел не только траву и ветки деревьев, но также книги, электрические провода, мебельное покрытие и куски ковровых дорожек. Взрослые говорили, что ему надо сделать операцию и вытащить все, что он съел недозволенного, но я уже тогда поняла, что мнение других никак не влияет на вашу жизнь. Важно быть счастливым и жить в согласии со всем миром, который кривится, когда видит, что тебе хорошо в жизни. Единственная неприятность от такой прожорливости заключалась вот в чем – я не могла больше прижать к себе моего барашка, как раньше. Я поняла, что другой – это окончательно другой, и это далеко от того, чтобы быть определенным понятием. Речь шла о реальности, которую можно бесконечно уважать. Я поняла, что такое свобода вообще, я не говорю о моей свободе, про которую я и так все знала.

В три года Бемби весил сто двадцать кило при метровой длине туловища. Когда он стоял, я еще могла обнять его голову и покрыть ее поцелуями, а если он был в веселом настроении, мы упирались лбами и толкались, чтобы показать, как мы любим друг друга. Очевидно, что мой барашек понимал свою силу и толкался достаточно мягко для того, чтобы игра продолжалась, ведь он обладал такой мощью, что мог бы меня расплющить. Но я любила такие игры, так же, как позже любила мужчин, которые умеют хорошо пользоваться своим превосходством. Бемби был умным, и ему было достаточно увидеть мой осуждающий взгляд, чтобы ослабить натиск, ясно давая понять, что он понимает пределы шуток. Все заканчивалось к обоюдному удовольствию: я, целая и невредимая, поднималась с четверенек на обе ноги, а он ощущал свою силу, по поводу которой у меня не было никаких заблуждений. Он научил меня смирению как способу вступиться за другого, того, кто вас не обманывает. Люди охотно демонстрируют себя вежливыми, когда их об этом просят, а с Бемби я поняла, что вежливость – это естественное чувство.

Теперь могли обнимать друг друга только лежа, так как Бемби из-за своего избыточного веса уже почти утратил способность хорошо стоять на ногах. Он позволял мне отодвигать его передние ноги так, чтобы я могла прильнуть к его туловищу, а задние он вытягивал вдоль моего тела. Мне хотелось бы, чтобы он меня раздавил, но у него не было такой возможности. В этом у мужчин большое преимущество перед баранами, и конечно, мне этого будет не хватать в отношениях с новым барашком. И хотя скотоводы много сделали для улучшения пород, они не должны были работать в этом направлении.