Рудольф Яшик - Избранное

Он вскочил и, цепляясь за корни, полез вверх на бруствер.

— Ах, черт!

Его схватили сильные руки и потянули вниз в окоп.

— Пусти меня, сволочь! — закричал Кляко, отчаянно сопротивляясь.

Страх, что эти сильные руки стащат его вниз, придал ему нечеловеческую силу. Он лягнул надпоручика в грудь, сорвавшись при этом, но корни из рук не выпустил. Ну, выше, напрягись еще малость, ведь земля скользкая, липкая. И вот грудью и животом он лежит на желанном клочке земли. Закинуть ноги, и… на них повисло что-то тяжелое и стянуло его в окоп.

Затенькали пули — тинь-тинь… Раздался звонкий металлический гулкий удар.

— Сволочи, сволочи!.. — шепчет Кляко.

Он сидит в грязи, ни на кого не глядя. Бледное лицо покрыто потом. Кляко прислоняет голову к липкой стенке окопа, словно хочет заснуть.

— Пан поручик!

Кляко испуганно вздрогнул. Молча смотрит на него Гайнич.

— Пан поручик, у меня есть немного рому.

«Есть еще и Лукан на свете? И ром? Что такое ром?» — с недоумением вопрошают глаза Кляко. Но он выпил и после этого спросил Лукана:

— Что наши-то дома поделывают? Не знаешь? Я домой не пишу и письма получаю редко, вот и не знаю.

Лукан вместо ответа смотрит на Гайнича, ища у него поддержки.

— Вы думаете, я спятил. Вас это больше устроило бы.

Кляко язвительно засмеялся, и в смехе его больше не было ничего зловещего.

— Нервы у тебя сдали, пан поручик, — точно таким же смехом откликнулся Гайнич, тщетно пытаясь скрыть свой ужас.

— Да нет — душа. Нервы у меня в полном порядке, — печально сказал Кляко.

— А я говорю — нервы! Кто-то подошел к ним.

— Herr Major von Mallow [40] Господин майор фон Маллов (нем.) . просит коспот офицер до бункер «Heimat», — сказал рыжий судетец и помахал словакам рукой. Засмеявшись, он подмигнул Лукану, который пристегивал к поясу фляжку. — Ах-ах! — поахал он и исчез.

— Пошли! — Гайнич побежал вслед за ним.

— А вы не пойдете, пан поручик? — обрадовался Лукан.

Кляко махнул рукой.

— Я не любопытный. Герр майор наверняка не лучше своего обер-лейтенанта. Дай еще немножко рому. Не бойся, я отдам.

— Не надо. Я обойдусь.

— Не выслуживайся! Здесь всем надо пить. Я отдам. Офицеры получают особый паек. Не знаешь, что ли?

— Слыхал.

— Гайнич велел каптеру припрятать для него целую бутыль, я знаю, Лукан! Не болтай о том… о том, что ты здесь видел.

— За кого вы меня принимаете!

— Спасибо! — И Кляко растроганно добавил: — Я всю ночь думал, как мне застрелиться. Но слаб человек. Потом я решил вызвать на НП тебя. Скажу, мол, ему несколько слов, пусть передаст привет моим старикам и сестре. А когда ты пришел, я даже взглянуть на тебя не посмел. Сам я не застрелюсь. — Он ткнул пальцем в бруствер. — А вот если бы меня угрохали те, вроде было б культурнее. Да только не получилось.

— Я вас понимаю.

— Ты не можешь это понять.

— Второй раз вы такого уже не сделаете.

— Не знаю. Вероятно, будет трудно. Откуда ты знаешь?

— Сегодня ночью, когда выдавали ром, на меня напала такая тоска, такая тоска навалилась, что я даже упиться не смог. Такая тоска не повторится. А если и повторится, так уже и не удивишься ей.

— Вот как? — искренне изумился Кляко.

— Теперь мне уж все едино. Что бы там ни случилось.

— Что бы там ни случилось. Н-да, только так здесь и можно выдержать. Была у тебя дома девчонка? Была! Почему я говорю в прошедшем времени? Или мы и в самом деле обречены?

Кляко уставился на переплетающиеся корни молодых дубков. Потом весело рассмеялся.

— Может, я лезу не в свое дело, Лукан? Есть у тебя дома девушка?

— Трудно сказать. Я и сам не знаю.

— «Сам не знаю», — передразнил Кляко. — У тебя должна быть девчонка! Только… ты, наверно, от всех подряд свое получаешь?

Кляко засмеялся. Лукан невольно присоединился к нему. Поручик ему нравился. Этот разговор их сблизил. Долго они искали друг друга. Теперь они не понимали, как могли столько месяцев ходить рядом, такие равнодушные, недоверчивые, и носиться со своими настроениями.

— И у меня нет девушки. Были какие-то фифочки, этакие… ну, сам понимаешь. А порядочной ни одной. Я, должно быть, не умею обходиться с женщинами. В голове у них больше свадьба, а мне это только на нервы действует. Я их боюсь. Все это как-то не так нужно. Как ты думаешь?.. Боже, сигарету!.. Такого со мной еще не бывало. Я не курил добрых полчаса.

Они закурили.

Солнце вырвалось из-за свинцовых туч, осветило призрачный дубовый лес. Культи истерзанных деревьев были черны и печальны. Когда ветру удавалось расшевелить и раскачать их, они становились еще печальней.