Юрий Батяйкин - Яблоки горят зелёным

Во дворце было тихо. Они пересекли величественную, блестевшую золотым паркетом прихожую и открыли первую попавшуюся дверь. Знакомым милицейским запахом пахнуло на них оттуда, отчего они поняли, что судьба к ним благосклонна.

В огромной зале на первый взгляд никого не было. Лишь из кровати под балдахином слышалась какая-то возня, да и дух шел оттуда.

Шаркая по полу, Муромцев пошел к кровати. Из-под полога, привлеченный его шагами, выглянул мужчина, в котором Муромцев узнал Погадаева.

– Ром! – воскликнул он и протянул к нему руки.

В ту же секунду женская фигура метнулась из-под балдахина под кровать, а Погадаев разразился ругательствами. Но мало-помалу, приглядевшись, он узнал истопника и уже спокойнее произнес:

– Ты что, е… твою мать, не видишь – я не один?

Видя, что дело принимает не тот оборот, который ему нужен, Муромцев достал из кармана некролог и подал Погадаеву. Приложив к носу золотое пенсне, тот прочитал и расплылся в улыбке.

– Так бы сразу и сказал, – пробасил он. – Бетька, не бойся, – сказал он по-английски под кровать. – Это друг, он мне наследство привез.

При слове «наследство» из-под полога высунулось лицо дамского пола с любопытными отекшими глазами.

– На, оденься хоть, – сказал Погадаев и, скомкав одежду, валявшуюся в беспорядке в ногах, швырнул под кровать.

Некоторое время там шла какая-то возня, а затем из-под покрывала в пыльном жабо и платье, похожем на школьную форму, выползла пожилая женщина и, сделав реверанс, представилась Муромцеву:

– Элизабет Монморанси. Де Виндзор.

Муромцев поклонился. Все уселись на кровать, так как другой мебели в зале не было. В этот момент из-за спины истопника вышла крыска.

– Муромцева Маша, – пропищала она.

– Вот так мы и живем, – ковыряя в носу, сказал Погадаев.

Вскоре аристократка, бросив на Муромцева обворожительный взгляд, тактично откланялась, сославшись на государственные дела.

Погадаев и Муромцев перешли в залу с камином.

Погадаев, поплевав на руки, нарубил щепок из старинного паркета, бросил их в камин и поджег старинным английским кресалом. Он сел напротив Муромцева на табурет.

– Откуда у тебя генеральская форма? – спросил Муромцев, глядя на расшитый золотом мундир Погадаева.

– Советское правительство присвоило почетного, – ухмыльнулся Ром. – Из дипломатических соображений, ведь я теперь пэр Англии, лорд.

– А как ты познакомился с этой шалавой? – спросил Муромцев.

– О, это и впрямь забавно! – ответил Погадаев и хлопнул в ладоши. Вбежали менты. – Джин! – распорядился Ром.

Через минуту приятели попивали джин у красноватого комелька, и Муромцев, отослав на улицу Машку, слушал пошлую, обильно сдобренную матом историю Погадаева.

– Очутившись, – рассказывал Ром, – в Японии, я долго никуда не мог устроиться. Пошел в порт, забрался в первый попавшийся трюм и оказался здесь. Перебивался с хлеба на воду. Жрать нечего, ****ь никто не дает. Голодный, да еще с поднятым флагом. Раз, в морозный день, захожу в музей погреться. Смотрю: входит эта стервь. Посмотрела на мои брюки – глаза разгорелись, харя покраснела, как томат, на экспозицию и не смотрит – вся трясется. Походила по залу, а потом говорит: «Извините меня, господа, что-то голова болит, я приеду к вам в другой раз». А сама мне мигает и незаметно делает знак, мол, иди за мной. Ну я и пошел, голодный ведь. Вышел на улицу, а она – в «роллс-ройс», и укатила. Все разошлись, я один, как дурак, на улице. Вдруг подлетает из-за угла этот «ройс» ко мне, я пикнуть не успел, а она уже на мне, как на призовом скакуне. Галифе лопнули. Ткань – говно. Так я сюда и попал. Натрахался выше крыши. А избавиться от нее не могу. Ведь у меня своей копейки нет.

– Ну ничего, – ободрил друга Муромцев, – теперь будут. Вот тебе «бабки» на дорогу и моя визитка. Встретимся в Стамбуле через месяц. – И он хлопнул Погадаева по плечу.

– Кстати, – кивнул, делая аутодафе наколотому на иголку клопу, Ром, – сегодня заседание палаты лордов. Хочешь со мной пойти?

– Спасибо, Ром, некогда нам, улетаем мы.

– Ну как хочешь, я тебя не задерживаю. – И он трогательно простился с Муромцевым.

От Погадаева Муромцевы поехали сразу на аэродром. Неуютно показалось им в Англии. И на аэродроме дождь моросил.

«А все-таки Погадаев неплохой парень, – думал истопник. – А герцогиня… А что герцогиня? Баба – она и есть баба.

Ему навстречу поднялся Сигимицу:

– Ну, как город?

– Во, – показывая кукиш, засмеялся ниндзя.