Джон Кутзее - Школьные дни Иисуса

Сказав свое слово, он отправляется под дождь и звонит в Академию. На сей раз Алеша снимает трубку.

– Алеша! Это опять Симон. Я услышал по радио, что Академия будет закрыта, пока дождь не прекратится. Почему вы мне этого не сказали? Соедините меня с сеньором Арройо.

Долгое молчание. А затем:

– Сеньор Арройо занят, он не может подойти к телефону.

– Сеньор Арройо, директор вашей Академии, слишком занят, чтобы поговорить с родителями. Сеньора Арройо бросила свои обязанности, и ее нигде нет. Что происходит?

Молчание. Молодая женщина снаружи будки бросает на него отчаянный взгляд, лепит губами слова, показывает на часы. Она под зонтиком, но тот – немощная преграда потокам дождя, что обрушиваются на нее.

– Алеша, послушайте. Мы едем к вам, мы с Давидом. Сейчас же. Не запирайте дверь. До свиданья.

Он уже не пытается не промокать. Они едут в Академию вместе, мальчик сидит на раме тяжелого старого велосипеда, выглядывая из-под желтого плаща, вопя от удовольствия и высоко задирая ноги, когда они перебираются через лужи. Светофоры не работают, улицы почти пусты. Киоскеры на городской площади давным-давно собрали пожитки и разошлись по домам.

У входа в Академию стоит машина. На заднем сиденье – мальчик, в котором он узнает одноклассника Давида, лицо прижато к стеклу, а его мать меж тем пытается закинуть чемодан в багажник. Он предлагает помощь.

– Спасибо вам, – говорит она. – Вы – отец Давида, верно? Помню вас по концерту. Давайте уйдем от дождя?

Они прячутся в подъезде, Давид же забирается в машину к другу.

– Ужас, да? – говорит женщина, стряхивая воду с волос. Он узнает ее, вспоминает имя: Изабелла. В дождевике и на высоких каблуках она довольно элегантна, довольно привлекательна. Взгляд у нее беспокойный.

– Вы о погоде? Да, сроду такого дождя не видал. Будто конец света.

– Нет, я про сеньору Арройо. Для детей очень неприятно. Такая репутация была у Академии. А теперь вот ума не приложу. У вас на Давида какие планы? Оставите здесь?

– Не знаю. Нужно обсудить с его матерью. А что именно вы имеете в виду – о сеньоре Арройо?

– А вы не слышали? Они расстались, Арройо, и она сбежала. Вероятно, это можно было предвидеть – молодая женщина, мужчина постарше. Но посреди учебного года, не предупредив родителей. Не понимаю, как Академия сможет дальше работать. Таково слабое место маленьких предприятий: они слишком зависят от отдельных людей. Ну, нам пора. Как же разлучать детей? Вы наверняка гордитесь Давидом. Такой умный мальчик, говорят.

Она поднимает воротник дождевика, смело шагает под дождь, стучит в окошко машины.

– Карлос! Карлито! Мы уезжаем. До свиданья, Давид. Может, как-нибудь заедешь к нам поиграть. Мы с твоими родителями созвонимся. – Махнув на прощанье рукой, она уезжает.

Двери в студию распахнуты. Они поднимаются по лестнице и слышат органную музыку, стремительный бравурный пассаж звучит вновь и вновь. Алеша ждет их, лицо напряженное.

– Там все еще дождь? – говорит он. – Иди сюда, Давид, обнимемся.

– Не грусти, Алеша, – говорит мальчик. – Они ушли к новой жизни.

Алеша бросает на него, Симона, растерянный взгляд.

– Дмитрий и Ана Магдалена, – терпеливо объясняет мальчик. – Они ушли в новую жизнь. Они будут цыгане.

– Я совершенно сбит с толку, Алеша, – говорит он, Симон. – Я выслушиваю разные истории и не понимаю, какой верить. Я требую разговора с сеньором Арройо. Где он?

– Сеньор Арройо играет, – говорит Алеша.

– Это я слышу. Тем не менее, могу я с ним поговорить?

Быстрый, блистательный пассаж, который он уже слышал, теперь переплетается с более тяжелым, басовым, он, кажется, как-то смутно связан с первым. В музыке нет грусти, нет задумчивости, ничего такого, что подсказывало бы, что музыканта бросила красивая молодая жена.

– Он за клавишами с шести утра, – говорит Алеша. – Вряд ли он хочет, чтобы его прерывали.

– Хорошо, время есть, я подожду. Вы не могли бы проследить, чтобы Давид переоделся в сухое? И можно мне позвонить?

Он звонит в «Модас Модернас».

– Это Симон, друг Инес. Передайте ей, пожалуйста, в Новиллу. Скажите, что в Академии неприятности и что ей нужно без промедления вернуться домой… Нет, у меня нет ее номера… Просто скажите «неприятности в Академии», она поймет.

Он усаживается ждать Арройо. Не будь он так раздражен, мог бы наслаждаться музыкой – как блестяще музыкант переплетает мотивы, какие дарит гармонические сюрпризы, какая у него логика решений. Настоящий музыкант, несомненно, – обреченный на роль школьного учителя. Неудивительно, что он не склонен общаться со взбешенными родителями.