Джон Кутзее - Школьные дни Иисуса

– Ну и ладно. Видения придут, когда придут. Или нет.

Он без труда находит обувной магазин. Его обслуживает тот же продавец, что и прежде, – высокий грустноликий мужчина с длинными усами.

– Бальные туфли для вас, сеньор? – Он качает головой. – У нас нет – вашего размера. Не знаю, что и посоветовать. Если нет у нас, значит, нет ни в одном магазине в Эстрелле.

– Покажите самый большой, какой есть.

– Самый большой – тридцать шестой, и это дамский размер.

– Покажите. Золотые.

– К сожалению, тридцать шестой – только серебряные.

– Тогда серебряные.

Разумеется, на его стопу тридцать шестой не налезает.

– Беру, – говорит он и отдает пятьдесят девять реалов.

Вернувшись к себе, он срезает мыски туфель бритвой, засовывает ноги в туфли, шнурует. Мысы непристойно торчат наружу. Сойдет, говорит он себе.

Увидев его туфли, Мерседес хохочет вслух.

– Где вы достали эти клоунские туфли? Снимайте. Лучше уж танцуйте босым.

– Нет. Я заплатил за клоунские туфли и останусь в них.

– Хуан Себастьян! – зовет Мерседес. – Иди сюда, погляди!

Арройо забредает в студию, кивает ему. Если и замечает туфли, если и находит их потешными, не подает виду. Усаживается за пианино.

– Я думал, нам Алеша подыграет, – говорит он, Симон.

– Алеши нигде нет, – говорит Мерседес. – Не волнуйтесь, Хуана Себастьяна не унизит, если он сыграет для вас, он каждый день играет для детей. – Она отставляет в сторону клюку, занимает позицию позади него, берет его за плечи. – Закрывайте глаза. Будем раскачиваться из стороны в сторону, вес сначала на левой ноге, потом на правой, туда-сюда, туда-сюда. Вообразите, если нужно, что позади вас, двигаясь с вами во времени, некая недостижимая прекрасная юная богиня, а не уродливая старуха Мерседес.

Он подчиняется. Арройо начинает играть: простая мелодия, детская мелодия. Он, Симон, не так устойчив на ногах, как думал, – возможно, потому что ничего не ел. Тем не менее он раскачивается туда-сюда в такт музыке.

– Хорошо. Теперь сместите правую ногу вперед, короткий шаг, и назад, а затем левую ногу – вперед и назад. Хорошо. Повторяйте движение, правая вперед-назад, левая вперед-назад, пока я вам не велю остановиться.

Он подчиняется, время от времени спотыкаясь в туфлях со странными мягкими подошвами. Арройо перекраивает мелодию, варьирует, развивает: ритм не меняется, однако маленькая ария начинает выказывать новое устройство, такт за тактом, словно кристалл, растущий в воздухе. Его омывает блаженством, хочется сесть и прислушаться хорошенько.

– Сейчас я вас отпущу, Симон. Вы поднимете руки, для равновесия, и продолжите правой-и-назад, левой-и-назад, но каждый шаг будете поворачиваться на четверть круга.

Делает, как велели.

– Долго еще мне так? – говорит он. – У меня голова кружится.

– Продолжайте. Головокружение пройдет.

Он подчиняется. В студии прохладно, он осознает пространство высоты над головой. Мерседес отступает, остается лишь музыка. Руки раскинуты, веки сомкнуты, он медленно шаркает по кругу. Над горизонтом начинает подыматься первая звезда.

Вторая часть никогда не бывает удачной (исп.), пер. Н. Любимова. – Здесь и далее примечания переводчика.

Лк 15:23, парафраз.

Строка из стихотворения «Школьные ангелы» ( Los ángeles colegiales ) из сборника «Об ангелах» ( Sobre los ángeles , 1929) испанского поэта и драматурга Рафаэля Альберти (1902–1999).

Иоанн, 3:8, парафраз.

Парафраз афоризма древнегреческого философа-софиста Протагора (ок. 485 до н. э. – ок. 410 до н. э.).

Иоанн, 1:39.

Отсылка к Книге притчей Соломоновых, 2:9.