Джон Кутзее - Школьные дни Иисуса

– Действительно, какая разница, – откликается он, Симон.

– Я правда невидимый? – спрашивает мальчик.

– У тебя нет имени, у тебя нет номера. Этого достаточно, чтоб быть невидимым. Но не волнуйся, мы тебя видим. Любой обычный человек с глазами на голове может тебя видеть.

– Я не волнуюсь, – говорит мальчик.

Звонят в дверь: молодой человек принес письмо, разгоряченный, раскрасневшийся от долгой поездки. Инес приглашает его войти, предлагает ему стакан воды.

Письмо, адресованное Инес и Симону, – от Альмы, третьей сестры. Инес читает его вслух:

– «После того как вернулись из Института, мы с сестрами проговорили до поздней ночи. Разумеется, никто не мог предвидеть, что Дмитрий эдак ворвется. Тем не менее нас покоробило, как все сложилось. Это большая промашка со стороны сеньора Арройо – приглашать на сцену детей. О его здравомыслии это хорошего не сообщает.

Мы с сестрами глубоко чтим сеньора Арройо как музыканта, но вместе с тем считаем, что нам пора отстраниться от Академии и окружения, которое он вокруг себя собрал. Я поэтому пишу сообщить вам, что, если Давид вернется в Академию, мы оплачивать его обучение не будем».

Инес прерывается.

– Это о чем? – говорит она. – Что случилось в Институте?

– Долгая история. Сеньор Морено, гость, в честь которого устраивали прием, читал лекцию в Институте, а мы с Давидом ее посетили. После лекции сеньор Арройо пригласил своих сыновей на сцену, чтобы они показали один из их танцев. То был своего рода художественный ответ лектору, но обстоятельства стали ему неподвластны, и воцарился хаос. Я тебе как-нибудь потом расскажу подробности.

– Пришел Дмитрий, – говорит мальчик. – Накричал на Симона. На всех накричал.

– Опять Дмитрий! – говорит Инес. – Мы когда-нибудь отделаемся от этого человека? – Она возвращается к письму. – «Как бездетные старые девы, – пишет Альма, – мы с сестрами едва ли годимся в советчики в том, как растить детей. Тем не менее Давид кажется нам излишне избалованным. Ему пошло бы на пользу, по нашему мнению, если бы его природный боевой дух иногда укрощали… Позвольте добавить пару слов от меня лично. Давид – ребенок исключительный. Я буду вспоминать его с нежностью, даже если больше никогда с ним не увижусь. Передайте ему от меня привет. Скажите, что мне понравился его танец. Ваша Альма».

Инес складывает письмо и подсовывает его под банку с вареньем.

– Что это значит – что я излишне избалован? – спрашивает мальчик.

– Не твое дело, – говорит Инес.

– Они заберут марионеток?

– Конечно, нет. Они твои, насовсем.

Долгое молчание.

– Что теперь? – говорит он, Симон.

– Поищем преподавателя, – говорит Инес. – Как я с самого начала и предлагала. Кого-нибудь с опытом. Того, кто не станет мириться ни с какой чепухой.

Дверь в Академию открывает не Алеша, а Мерседес, вновь с клюкой.

– Добрый день, – говорит он. – Не будете ли любезны сообщить маэстро, что новый помощник явился на службу.

– Заходите, – говорит Мерседес. – Маэстро заперся, как обычно. На какую это службу вы явились?

– Убираться. Таскать. Все, что требуется делать. Я с сегодняшнего дня разнорабочий Академии: порученец, на побегушках.

– Если вы серьезно, тогда не помешало бы отмыть пол в кухне. И в туалетах. Почему вы предлагаете себя? Денег, чтоб платить вам, нет.

– Мы договорились с Хуаном Себастьяном. Деньги в это соглашение не входят.

– Для человека, который не танцует, вы, похоже, необычайно преданны Хуану Себастьяну и его Академии. Означает ли это, что ваш сын возвращается?

– Нет. Его мать против. Его мать считает, что у Хуана Себастьяна он от рук отбился.

– Что недалеко от истины.

– Что недалеко от истины. Его мать думает, что пора ему начать нормальное обучение.

– А вы? Как вы думаете?

– Я не думаю, Мерседес. В нашей семье я – бестолочь, слепой, нетанцующий. Ведет Инес. Ведет Давид. Ведет собака. Я спотыкаюсь следом, надеясь, что в один прекрасный день у меня откроются глаза и я стану частью мира, каков он есть, включая и числа во всей их славе, Два, Три и все прочие. Вы предложили мне урок танца, я отклонил. Можно мне передумать?

– Поздно. Я сегодня уезжаю. Поездом в Новиллу. Нужно было хватать, пока давали. Если вам нужен урок, отчего б не попросить сына?

– Давид считает, что я необучаем, неспасаем. У вас не найдется времени и на один урок? На краткое обучение таинствам танца?

– Посмотрим, что можно сделать. Приходите после обеда. Я поговорю с Алешей, попрошу для нас поиграть. А пока придумайте что-нибудь с обувью. В сапогах танцевать не получится. Я ничего не обещаю, Симон. Я не Ана Магдалена, не адепт el sistema Arroyo . Никаких видений вы со мной не узрите.