Филимон Сергеев - Идущий от солнца

– Наверно, чтобы дать им хоть какие-то знания, – так же тихо ответил он.

– Ну, вот теперь ты понял, для чего мы везем иностранца в брусничное суземье. Мы откроем ему другие просторы, другое отношение к жизни, научим, как надо вести себя в России. С кого пример брать… А как иначе, если нет ума у капризного ребенка.

– По-моему, он будет сам нас учить. И мало нам не покажется.

– Пусть учит. У меня таких учителей было выше крыши. Все их рассуждения и понятия сводятся к одному.

– К чему?

– Тебе этого не надо знать. На лексиконе «элитного» дома, конечно при наличии «бабла», это означает «Бай-бай», а потом «Динь-динь».

– Что это такое?

– Проехали.

– И больше ничего?

– Больше ничего. Менталитет этих господ сводится к постоянному накоплению денег.

– И для чего?

– Для соблазнения женских тел и всего того, что насыщает их, делает сексуальными до райских чудес. Но на этом все чудеса кончаются. Потом они снова копят «бабки», и все начинается сначала. Это менталитет большинства современных продвинутых господ, особенно когда нет таланта и мало серого вещества. Вместо живой человеческой памяти у них Интернет и электронные справочники, а вместо влюбленной подруги над их засушенными от распада мозгами раскачиваются металлические спутниковые тарелки. Жить в реальном мире они не хотят, потому что надо держать ответ перед Богом, совестью и не бояться правды. А как можно не бояться правды, если ты с рождения – отпетый мерзавец, а диплом твой, гарвардского университета или МГУ, куплен родителями в эксклюзивной лавке для продвинутых двуязычных. А вот отдыхать и развлекаться эти господа умеют. Иван Грозный может позавидовать. Будем развлекать нашего господина забавами Луки Мудищева и другими русскими прелестями. – Она с наивной усмешкой оглянулась назад, как бы проверяя, в каком состоянии находится заморский груз, и вдруг ей показалось, что он не дышит.

– Стоп, Ваня, стоп! Остановись, – сразу почти вскрикнула она.

– Что случилось?

– По-моему, он умер.

– Ну и хрен с ним. Вон их сколько в болоте увязло, а сколько еще увязнет… Верушка, пойми меня правильно и не обижайся – чем дальше от одной беды отъедем, тем дольше другая не придет.

– Ты что, думаешь бросить его опять в трясину?

Иван остановил упряжку, но Вера опередила его. Она быстро расстегнула камуфляжную куртку иностранца, потом рубашку, хотела надавить ему на грудь, чтобы вызвать дыхание, но большой золотой крест на его груди остановил ее.

– Ваня, смотри, он православный.

– Ну и что? Я тоже православный. Только крест у меня поменьше и наркотой от меня не разит. Это не твой крест, Вера. Каким бы он ни был, не трогай его.

Тогда она припала к телу иностранца, прислушалась и, поняв, что сердце его бьется, сильно надавила ему на грудь. Тяжеловес вздрогнул и, набрав в себя немного воздуха, сморщился, видимо от боли.

– Такой бугай сразу не скиснет. Даже от «черной дыры», даже от лап медведя… – задумчиво, сквозь зубы процедил Иван и опять взял в руки вожжи. – Ехать надо, Вера, от греха подальше. Может, дорогой оклемается.

– Езжай. Будем на ходу лечить.

Лошади, почуяв, что дым и копоть остаются позади, прибавили шаг и были уже не так пугливы и осторожны. Они хорошо знали этот тернистый и вязкий путь и какой роскошный пир ждет их в брусничном суземье.

– Ваня, у тебя нашатырный спирт есть? – хлопотала Вера над беспомощным иностранцем, все время поглядывая на огромный золотой крест и не понимая, как такую тяжесть можно носить на шее.

– Откуда, Верушка, нашатырный спирт, – заботливо ответил Иван, непрерывно подгоняя лошадей.

– А самогон?

– Вот приедем на место – я тебе первача целый стакан налью, под морошку и грузди.

– А с собой есть?

– С собой тоже есть. Только не надо нам сейчас пить. С минуты на минуту еще один вертолет появится. Чем черт не шутит, может, глаза у него как у ястреба.

– Ну, дай немного самогона. Чуть-чуть… Не жалей для ценного груза.

– Доставай сама. Макалюха в левом кармане. И не отвлекай меня.

Пузырек был из-под старой водки, и Вера, понюхав его, почему-то сразу посмотрела опять на солнце. Раскупорив бутылку, она поднесла горлышко к носу иностранца, но тот не реагировал. Тогда она потрогала ладонью его лоб и, переведя дыхание, опять приложила горлышко, только не к носу, а к воспаленным губам.

– Ваня, надо его положить на бок и дать ему самогона. По-моему, он простудился.

– Вера, не отвлекай меня. – Иван изо всех сил подгонял лошадей и все время прислушивался к треску растущего пожара. Лицо его было напряженным, очень бледным, в движениях чувствовалась усталость, но голубые глаза горели ярким небесным светом. – Нам бы еще километра четыре отъехать и передохнуть.