Валерий Анисимов: Суздальский варяг. Книга 1. Том 1.

Но Бута и Иван знают: только поддерживая друг друга, они являют свою волю в земле Ростовской.

– В одном, несомненно, ты прав, Иван, – решил Бута хоть как-то поддержать друга, – нам надо свято исполнять завет наших отцов, крепить нашу дружбу и держать высоко честь наших родов.

– Я на тебя не в обиде. Понимаю, что великие помыслы одним днём не вершатся, но делать-то что-то надо. Обидно другое. Ты вспомни, что сказывали наши зверобои, промышляющие в Белозерской округе.

Бута задумался.

– О многом они сказывали.

– Говорили они, что новгородцы шустры зело. Они в верховьях Сухоны свои поселения ставят.

– Ну и что?

– А то, что на Ростовской земле они поселяются. Всё Посухонье искони было владением Ростова. Новгородцы прыть свою являют на Ростовской земле, а урезонить их некому.

– Какой же ты неугомонный. Наше ли дело…

– Князьям нет дела, нам нет дела, а кто же честь Ростова Великого будет блюсти? Сидим мы, яко дятлы, каждый в своём дупле, и нам нет дела до того, что скоро всё Белозерье под Новгородом будет! Мало софиянам Обонежской пятины, так они скоро и Шексну, и Сухону отберут у нас.

– У страха глаза велики. Даже если и так, не воевать же нам с Мстиславом. И почему это меня должно волновать больше, чем князей? Пусть они между собой ряд ставят.

– Пойми, Бута, сколько соболя, горностая и другого зверя привозят наши зверобои, и переведи это на гривны. Смекнул? Вот где источник кун для градозданья. Мои купцы готовы бы сами торговать с Готским берегом этой мягкой рухлядью, но туда все пути перекрыты новгородцами. Коли ростовцам нет пути к Варяжскому морю, то нам надо с новгородцами ряд ставить, они подняли мытное на наш товар, а мы поднимем мытное на булгарское жито, кое по Волге в Новгород идёт, также и с хлебом из южных земель.

– Погоди, Иван, ты всё в одну кучу сваливаешь, и волок на Ламе, и Посухонье, и Поднепровье.

– Да все концы завязаны в один узел! Более того, скажу тебе, пошто столько угодий вокруг наших имений пропадают втуне? Ох, сколько богатства пропадает! – тяжко вздохнул Иван, покачивая головой, будто нечаянно беда свалилась.

– Не разумею тебя. Что суть земля пропадает? Ежели она не твоя, значит, соседская, али княжья. Каждый хозяин знает межу своей выти.

– В том и суть, что ни у князя, коего мы не ведаем, ни у нас нет сил, взять богатство под нашими ногами. Обидно! Какие поля и пожни пропадают! А лесу вокруг с бортями и зверем сколько, взглядом не окинешь. Суть не в том, чтобы княжьи земли присовокупить к своему имению, с этим мы когда-нибудь разберёмся, а в том, что земля наша гораздо богаче новгородской. У софиян одни болота да топи. А у Ростовской волости, получается, нет хозяина. Что ж, так и будем сидеть, ничего не делая, и ждать, когда Всеволод пришлёт на ростовский стол очередного временщика? Тот покормится, соберёт полетную дань, и был таков. Мы хозяева этой земли, мы здесь живём, а тысяцкий – голова всему.

– Хм, голова, – ухмыльнулся Бута. – Верно, тысяцкий я, но не князем ставленый, и не у него на службе, а у ростовской чади.

– Вот и потщись за ростовскую чадь! – не унимался Иван.

– Ты, Иван, не крути вокруг да около, говори прямо, что надумал. Чужих никого нет, и разговор наш, сам разумеешь, за семью печатями.

– Ничего изрядного не надумал, говорю, как есть. Хочу, чтоб и ты задумался. Путь с низовьев Днепра к Новгороду – главный гостинец Руси. Варяги к грекам по нему уже давно не ходят, и, слава Богу, это наш гостинец. Весь товар с Днепра в Волгу идёт через Вазузу, а с Волги через Селигер и через Полу прямой путь в Новгород. С верховьев Днепра пути наторены в Полоцк, в Плесков. Там волоки изрядно обустроены. А у нас что? Запустение. Перекупщиков много на этих гостинцах: в Олешье, в Смоленске, в Новом Торге а нам от того никакой доли нет. По правде ли сие? Весь товар идёт мимо Ростова, редкий купец к нам наведывается, ибо нет у нас обустроенных волоков. На Ламе, разве это волок? На лодьи смотреть страшно, да и лошадей нет добрых.

– Твоя ли боярская забота о гостьбе печалиться, на то купцы есть. Твоё дело им свой товар сбыть.

– Не пойдут купцы в Ростов, ежели мы с тобою им не поможем. Места у нас дикие, дороги борзо зарастают подлеском. Ехал я днесь от слободки Углече Поле до Ростова, всего-то сорок вёрст, а намаялся, будто все четыре ста проехал. А шёл я от Москови новой дорогой. На Яузе у меня волок малый в Клязьму. На Клязьме тоже волок малый к Яхроме. По Яхроме и Волге до Углече Поле рукой подать. От Углече Поле пошёл я не по Волге и Которосли, а полевой дорогой прямиком к Ростову. Через Ярославль было б сто сорок вёрст, а прямиком – сорок. И получается, от сельца моего до Углече Поле сто двадцать вёрст, и всего до Ростова сто и шесть десятков вёрст.