Валерий Большаков: Гридень. Из варяг в греки

© Большаков В.П., 2018

© ООО «Издательство «Яуза», 2018

© ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Меня зовут Игорь Тучин, мне 32 года, я неудачник.

А как еще можно назвать человека, здоровяка вот с таким кулаком – и прописанным на маминой жилплощади?

Да, вот так с маманькой и проживаю. У нее квартира в Ленинграде, который всякие собчаки перетолмачили в Санкт-Петербург. Ну, не знаю – кому мил «град Петров», а по мне так «город Ленина» милее.

Вот пишу сейчас все это и думаю: а что именно я затеял? Дневник? Нет, мне скучно калякать, как последний русский царь: «После завтрака читал. Хорошо и долго погулял. В 7½ поехал в город. Обедал у Мама». Какая яркая, насыщенная жизнь!

Удивительно, как это «Николай Вторый» не догадался описать такие важные события, как отправление естественных надобностей!

Тогда что я пишу? Мемуары? Вроде как рановато еще.

В общем, не знаю. Пишу, и все! Вернее, набираю на компе – писать почти разучился, и почерк ужасный стал. Да и привычка к гаджетам въелась – надо записку черкануть, а рука сама к клавиатуре тянется…

Вот состарюсь, достану эти свои записки (распечатку!) и буду с умилением перечитывать, шамкая беззубым ртом: «Ну и придурок ты был, ну и лошара…»

Нет, лучше так, по-пушкински: «Ну и дурачина ты был, ну и простофиля…» Хотя хрен редьки не слаще.

Вот мысль сейчас мелькнула: а вдруг кто чужой прочитает повесть сию? Да и фиг с ним! Посторонним вход разрешен.

Информация для размышления.

Детство мое легким и счастливым не назовешь – СССР уже развалили, а нынешнюю РФ еще не построили. Маялись между.

Дурные родители затеяли развод, чем нанесли моральную травму подрастающему поколению. И тогда бабушка Аня, дама весьма энергичная, решила, что внуку лучше не наблюдать сцен из семейной жизни. И увезла к себе в Новгород.

Жила она с дедом Антоном, приватизировав большую квартиру в доме, выстроенном еще до революции. Баба Аня сразу потребовала, чтобы «старый» хоть изредка отрывался от своих ученых занятий и вел со мной воспитательную работу.

Дед был историком, но отнюдь не домоседом…

Я опять отвлекся от писанины и задумался. Вдруг посторонние не поймут, зачем им все эти фамильные преданья? Объясняю: если бы не мой дед, то мне сейчас и писать было не о чем. Разве что как царь: «Проснулся в 7.00, после завтрака поехал на работу. Вернулся домой. Посидел перед телевизором и лег спать».

Так что читайте, чтобы было понятно. Дальше будет интересней, обещаю.

В общем, дед мой обожал ездить в археологические экспедиции. Бабушка, правда, уверяла, что деда вовсе не раскопки влекли, а студентки третьего курса. Ну а что такого?

Дед Антон – мужчина видный, а седина и аккуратные усы лишь придают ему, я бы сказал, опасной элегантности. Он смахивает не то на дипломата, удалившегося от дел, не то на гангстера.

На дона Антонио, который между двумя затяжками спокойно приказывает своим «гориллам» кого-нибудь кокнуть.

И что делать той студентке, если у нее куча пропусков и легкий туман в голове? Протягивать деду зачетку – и расстегивать бюстгальтер…

Меня редко допускали в дедушкин кабинет, где шкафы до потолка были забиты всякими учеными книгами, а ковер над диваном – увешан мечами, настоящими, старинными. Но самую жгучую тайну хранили не клинки и даже не ящики фундаментального стола, а узкая дверь за шторкой. Красиво обитая полосами позеленевшей бронзы, она всегда была закрыта.

Уж как я изнывал, пытаясь перешагнуть запретный порог! Увы.

Бабушка делала вид, что не понимает моих мольб («Ну, дедушка же уехал! Я только загляну, и все. Одним глазиком!»), и переводила разговор на другое. А «дон Антонио» бодро шутил – про чулан Синей Бороды или про подвал с привидениями.

Однажды я прочитал книжку Кира Булычева про Алису, про миелофон – в общем, ту самую, по которой после фильм сняли, «Гостья из будущего» называется.

Так там тоже рассказывалось про вот такую дверь. Главному герою повезло, он ее отпер – и увидел самую настоящую машину времени. Вот я деда и спросил, вернее, коварно подначил: «А я знаю, что там! Там у тебя спрятана машина времени!»

И дед вздрогнул. Напрягся старый, рассмеялся очень уж натужно и повторил свой заезженный пассаж про Синюю Бороду.

Самое забавное, что дед, не страдавший чадолюбием (он вообще не любил детей, даже своих собственных), привязался ко мне. Это он записал меня в секцию фехтования и брал с собой в походы – мы все леса вокруг исходили, катались на лошадях, на настоящей яхте по Ильменю, а веслами я такие мозоли натер, что ладонь твердой стала.