Дмитрий Каралис - Записки ретро-разведчика (Из варяг в греки)

Дмитрий Каралис

Записки ретро-разведчика. Из варяг в греки

Часть 1. Из варяг в греки

(Будет опубликовано в журнале Нева в 2003 году)

Август 1998 года, Зеленогорск

Я на даче.

Идет дождь. За окном мокнет газон. На просторной столешнице - лампа с голубым абажуром и телефон.

Овчарка Юджи спит за моей спиной у каминчика.

В комнате стоит светлый отсвет бумаги.

Я пишу от руки, потом переношу в компьютер. Рука умнее головы, говорил Дядя Гоша Суворов, в чей прозаический семинар я похаживал года три. Крепкий романист времен застоя, любитель выпить, умозрительный борец с сионизмом. Писал предисловие к моей первой книжке, вышедшей в Москве.

Начну с главного - с моей подозрительной фамилии.

Шутю. Поезд на Воркутю давно в путю...

Сейчас мы его догоним.

В московском издательстве, поводив меня по кабинетам, поинтересовались, кто бы из ленинградских писателей мог сотворить предисловие. То был 1988 год. Я на свой страх и риск назвал пяток фамилий. Последняя была Суворов...

-Вот-вот, - кивнула редактриса и, соединив несколько прозвучавших фамилий в одну, рассудила: - Альтшуллеров нам не надо. А Суворов в самый раз.

Издательство называлось Молодая гвардия. Я тогда еще ничего не понимал. Работал механиком в гараже - сутки через трое и писал запоями. Все издательства мне казались одинаково хорошими. Главное - хорошо написать. Я и сейчас так думаю.

С Дядей Гошей, как звали его семинаристы, мы не то, чтобы разошлись, а разминулись в пространстве. Наши траектории на трехлетнее мгновение пересеклись и - разминулись. Поначалу мне казалось, что мы одинаково любим Родину, и это сближало. Он признавался, что смахивал слезы над моей первой книгой, я моргал, чтобы не заплакать, над его рассказами о послевоенной юности. Сближало. Мы оба любили Родину. Потом у него пошло то ли по Чехову, то ли по Герцену: если вы, дескать, честный человек, то вместо абстрактной любви к людям, вы должны ненавидеть все, что мешает прогрессу человечества.

Не любить, а ненавидеть.

Конечно, это Герцен.

Антон Павлович такого бы не сказал.

После того, как Дядя Гоша получил в низеньком туалете Дома писателя по физиономии от старика М-ра, он четко определил, что прогрессу человечества и нашей с ним родины мешают евреи. Их он и должен ненавидеть. И все, кто с ним вместе пьет водку и обсуждает рукописи, тоже должны.

У меня этого не получалось. Дядя Гоша приводил примеры еврейского заговора против нашей страны.

Волосы дыбом вставали!

Во что-то я был готов поверить, во что-то нет, но ненавидеть целый народ я не мог. Глобальная ненависть - слишком сильное для меня чувство. Мы разминулись.

До меня дошли слухи, что Дядя Гоша отнес меня к замаскированным евреям. Или к полукровкам.

С моей фамилией такое не мудрено.

Я всегда считал, что фамилия из Прибалтики. Семейные придания и некоторые факты к тому располагали. Отец в безденежье любил повторять: Терпите, терпите, вот поеду в командировку и откопаю в фамильном замке клад. Тогда заживем, как люди. Этими посулами отец сводил с ума мое детское воображение, - я начинал готовить веревку, фонарик, свечи, перочинный ножик, надеясь составить отцу компанию, но мать безжалостно остужала: Слушай ты отца больше....

Ушли отец и мать.

Все казалось, что успею расспросить о происхождении фамилии.

Не успел.

Karalis - по-латышски король. Я узнал об этом в курортном городке Дубулты под Ригой, куда ездил последний раз в 1989 году на семинар молодых писателей-фантастов.

Как я был причислен к фантастам - особая история.

Так вот, в Дубултах шел фильм Кинг-конг, и на рекламных щитах, написанных по-латышски, он был назван Karalis-kong. Английское king король, перевели на латышский. Я даже сфотографировался на фоне своей фамилии. Моя голова в зимней шапке заслоняла довесок kong вместе с дефисом, и получалось, что гигантская обезьяна на задних лапах носит мою фамилию. По вечерам я ходил тихими заснеженными улочками смотреть на обезьяну и подмигивал ей, как своей родственнице: Ну, что, подруга!

Позднее мы с женой и сыном успели юркнуть на две недели в еще союзную Литовскую ССР, и в Тракайском замке на чудном зеленом острове посреди ультрамариновой воды увидели герб первого литовского короля. Буквы шли по овалу герба: Karаlus. Весьма созвучно...

До сорока трех лет я не встретил ни одного однофамильца, кроме той обезьяны... Я жил, как некий китайский Линь-Зи-Бяо среди колхозников села Палкино-Веревкино, где все жители либо Палкины, либо Веревкины.