Дмитрий Каралис - Записки ретро-разведчика (Из варяг в греки)

- Правильно, - говорю, - сделали. А сам жду продолжения: кого из братьев она упомянет?

-Дмитрий Николаевич, как звали вашего деда?

Я хмыкнул.

-Отца - Николаем Павловичем. Значит, Павлом!

-Нет, по отчеству?

Я позвонил старшей сестре.

-Павел Константинович, - был ответ.

-Все правильно! - хлопнула в ладоши симпатичная однофамилица. - Все сходится!

Что, думаю, елки зеленые, сходится?

-Что, - спрашиваю, - сходится-то?

-А то сходится, что мы нашли, куда делся Константин - третий сын Матиуса Каралиса. По некоторым данным он уехал в Петербург в девятнадцатом веке, и следы его затерялись. А теперь нашлись. Если вашего деда звали Павлом Константиновичем, значит он сын Константина Каралиса и внук Матиуса Каралиса. А вы его пра-правнук...

Такие вот следопыты заглянули к нам на Рождество. Жена хлопала глазами. Я предложил побыстрее выпить.

Выпили.

Лена открыла сумочку - из нее приятно пахнуло парфюмерией и жвачкой. Достала потертый лист бумаги. Развернула. И я увидел то, что называется генеалогическим древом. Точнее, его последние ветви. Лена сказала, что Матиус Каралис имел поместье в Литве, под Каунасом.

- Замок, что ли? - осторожно уточнил я.

-Может, и замок, - легко согласилась Лена. - У него было трое сыновей: Юзеф, Казимир и Константин. Юзеф остался в Литве, Казимир обосновался в Москве, а Константин исчез в Петербурге. Начальная часть дерева, кажется, с семнадцатого века, хранится у тети Регины в Каунасе, правда, на литовском языке. А копия с него - у дяди Гинтариса в Америке.

Вот, думаю, елки-моталки, не врал мой старикан про замок. Может, еще и фамильные драгоценности сыщутся.

Я спросил у Лены, что по-литовски означает фамилия Каралис. По-латышски это, например, король...

- И по-литовски Король, - сказала Лена. - Вы, как писатель, должны знать, что Лев Толстой гордился долей своей литовской крови...

Я сказал, что теперь тоже буду гордиться.

Лена просидела у нас до двенадцати. Она, как дотошливый кадровик, записала все, что я знал о своих ближайших предках, и дополнила карандашиком таблицу. Несколько раз я звонил старшей сестре и выведовал детали родственных отношений.

- Смотри, она может оказаться аферисткой, - волновалась сестра. Лишнего не болтай...

Я обещал.

Отец Лены приходился мне четвероюродным братом. Если верить той ветке дерева, которое я перерисовал. А почему бы и не поверить? Уж больно Лена походила на младшую из моих старших сестер. Условились, что вместе съездим к тете Регине в Каунас.

Я почувствовал себя членом большого семейного клана. Поместье-замок в Литве, дядя Гинтарис в Америке... Может, еще какие родственнички объявятся отвалят причитающуюся нашей ветви долю. Недаром я всегда проявлял некоторую независимость от толпы: все бегут - я иду неспеша. Все идут, как прогуливаются, - я бегу, как на пожар. Или все лезут в переполненный трамвай, а я на последние деньги останавливаю машину. Может, и впрямь во мне течет доля королевской крови?.. Или это просто дух противоречия, в котором меня обвинили на собрании октябрятской звездочки, когда я сказал, что не хочу быть космонавтом?

Я проводил Лену до гостиницы и сдал ее швейцару.

- Вот так, - говорю жене, - наш род имеет древо с семнадцатого века. Скорее всего, я какой-нибудь князь! Прошу называть меня ваше сиятельство.

Литовским князем я пробыл год. Точнее, с подозрением на диагноз литовский князь. Не то, чтобы я ходил и все время думал: вот, едрена, мать, я - литовский князь; но вспоминал иногда. Несколько раз я звонил в Москву и просил Лену прислать более древнюю часть фамильного древа, но ей было недосуг связаться с тетей Региной в Каунасе, - то они с мамой переезжали на новую квартиру, то она готовилась на конкурс красоты, то ее шестеро собак, которых она насобирала на улице, приносили щенков, и требовалось раздать разномастное потомство знакомым...

В мае 1993 я поехал в Стокгольм к своему знакомцу Улле Стейвингу директору книжного магазина Интербук. Уле обещал мне встречу с русской диаспорой и десятидневное проживание в гостинице за его счет.

Предполагалось, что подданные шведского короля, говорящие и читающие по-русски прибегут в книжный магазин на Санкт-Эриксгаттан и будут стоять в очередь, чтобы купить книгу с моим автографом. А потом я расскажу им о современной русской литературе и отвечу на животрепещущие вопросы: Правда ли, что роман Тихий Дон написал не Шолохов? и Сколько процентов от прибыли платят рекитерам?

В Стокгольме бушевал май. Улле поселил меня в многоэтажной гостинице при Хювюдста-центре, на десятом этаже, в номере 1022 - однокомнатная квартира со всеми удобствами.