Валерий Анисимов: Суздальский варяг. Книга 1. Том 1.

Иван удивлялся: как только хватало у отца терпения ездить по такой дороге. Ну, снарядил обоз, послал с купцами, и делу конец, лежи на печи, сучки считай на подволоке. Купцы – народ надёжный, не единожды проверенный, так нет же, самому надо знать и цены, и спрос на торжище. Устоявшаяся жизнь тянула, манила старого боярина Кучку в Ростов. Он и подумать не мог, чтобы отправить обоз, к примеру, в Новый Торг или, на худой конец, в Смоленск. Старый Кучка, царствие ему небесное, был верен сложившимся обычаям и отношениям с ростовцами, а иначе он просто смяк бы, захирел в своём сельце на реке М о скови. Весь уклад его жизни был устремлён в сторону Ростова. Бывало, пройдёт месяц-другой, чувствует боярин: «застоялся», день на сборы, и вот он уже в пути. Для него дорога не в тягость. Ноющая тоска постепенно угасала. Из Ростова возвращался оживлённым, разговорчивым.

Вот уже два года, как похоронил Иван отца и свою молодую жену, умерших от мора. Мать раньше ушла в мир иной, задолго до морового поветрия. На попечении Ивана остались две младшие сестры навыданье. Иван по привычке продолжал дело отца. Только вот прибыли почти никакой. Сонное безразличие ростовских бояр к оживлению торговли было не понятно Ивану. Жизнь в разумении ростовцев – это незыблемость устоев. Незыблемость – это хорошо. Но жизньто не стоит на месте, как можно не понимать этого? Каждый раз Иван спрашивал себя: зачем ему надо ехать в Ростов? Неужели нельзя миновать это стоячее болото? И решил, наконец, основательно посоветоваться с Бутой. Сейчас из всех, кому мог Иван доверить свои сомнения и раздумья, ближе Буты никого не было.

Однако разрывать налаженные отцом деловые связи не намеревался. Имение отец оставил огромное, и оно уже само себя переваривало, нужен выход вовне. Молодые ещё кое-как Ивана понимают, но старики не хотят тревожить сложившейся вековой быт. А взять, к примеру, новгородцев, ведь они живут иначе, они развернули торговлю по всему побережью Варяжского моря. Чего стоит одна торговля с Готским берегом. Неужели молодые ростовцы не способны поставить дело не хуже новгородцев? Неуверенность – вот что держит за рукав. Что ж теперь, опускать руки? Но Иван не из таких. Он привык добиваться своего. Уверен Иван, Бута поймёт и поддержит его. Вот только сумеют ли они нащупать свой путь, выберутся ли они из устоявшегося быта.

Ближе к Ростову стали попадаться селения покрупнее – встают на ноги. Вон и с и ротские полосы засеяны вдоль дороги: горох, репа, свекла, вдовам и семьям, потерявшим кормильца, какая-никакая, а подмога.

На горизонте из-за холма показались островерхие башни крепости и тёмные силуэты церковных глав. Приглушённо слышался колокол, зовущий к вечерней молитве. Но вот очертания городской крепости вновь пропали из вида – колея пошла под уклон.

В низинах начинал опускаться вечерний туман. От величественно раскинувшегося ростовского озера в лицо пахнуло влажной прохладой.

– К сроку прибываем! – вскинул носом через плечо возница.

Иван решил встряхнуться, полез из возка на облучок.

– Ну-ка, дай вожжи.

– Не господское дело сидеть рядом с возницей.

– А ты поучи меня, где мне сидеть. А ну, подвинься! Ты лучше объясни мне, невегласу, почему летом запрягаешь лошадей цугом? Зимой понятно, дороги узкие, снегом переметает.

– Дык, сам посуди, боярин, кто, окромя нас по этой дороге ездит? Обочины скоро подлеском зарастают, а расчищать кому? Тут тройку в ряд не поставишь.

– Лукавишь ты что-то. А почему впереди запрягаешь не молодых жеребчиков, а кобылиц?

– Дык, жеребчики идут сзади и чуят дух кобылиц, бегут за ними резвее. Но-о, милые! – возница дернул вожжи, а лошади как шли мерным шагом, так и идут.

– Мудрствуешь лукаво, как я погляжу, а толку никакого.

В калитке появился страж с оскепом на плече, приложил руку ко лбу, всматриваясь в приезжих. Скорым шагом подошел к боярину, учтиво поклонился.

– Добро пожаловать, Иван Степаныч. Давно ждём. Намедни твой подъездной прискакал, сказывал…

– Врата отворяй! – рыкнул боярин на поклон стражника. – Скучно тебе, язык чесать не с кем, а мне недосуг, засветло коней распрячь надо.

Знали ростовские дружинники крутой, но справедливый нрав боярина, знали, и что вся его кажущаяся суровость идёт не от гордыни, ибо честные труженики были у боярина в милости. Но, с нерадивыми, тем паче с ворами, был боярин на расправу скор и беспощаден.

Ростов с заходом солнца постепенно пустел. Во дворах стихал дневной шум. Тихий тёплый вечер опускался на кривые улочки, заросшие по обочинам травой. На западе догорала узкая полоска заката, а на востоке, над озером, опускалась сизая мгла. День нехотя уступал место ночи. Всё вокруг умиротворённо затихало. Лишь где-то слышались отдельные голоса дворовой челяди, завершающей свои хозяйственные хлопоты, да припозднившиеся редкие прохожие спешили к своим дворам.