Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Я задержал дыхание, а кожа покрылась мурашками.

– Чжундун, эта Майя – мой самый лучший покупатель. Посмотри, где она живет. Это элитный жилой комплекс, в прошлом году начальная цена составляла двадцать три тысячи юаней за квадратный метр… почти у театра, всего в паре сотен метров от твоей работы… Гляди-ка, она отлично разбирается в продукции для мужчин и щедро платит…

Я оцепенел и, притворившись, что мне надоели эти бабские штучки, сбежал. Не спрашивайте меня, что было дальше, я не хочу уподобляться вам и гадать, узнала все-таки Ланьту или нет о моей интрижке с Майей. Вы должны сразу же понять, насколько коварна Майя, она вовсе не преданная ездовая лайка с Аляски, а злобная волчица. Я вспомнил слова Доли о том, что «от нее много мужчин пострадало», и только сейчас увидел, что моя внешне безукоризненная жизнь на поверку оказалась глупым самообманом!

Спустя три дня я бесцельно слонялся по улицам, и тут позвонили из Народного госпиталя и велели прийти за результатами. Я уже забыл об этом, более того, результаты обследования меня особо не заботили, как бы то ни было, жить или умереть – решают свыше. Я пошел в больницу, и секретарь тут же отвела меня в один из кабинетов университетской клиники. Там стояли несколько молодых интернов с серьезными лицами, которые, как только я вошел, начали бросать на меня обрадованные жадные взгляды, словно перед ними настоящее сокровище. Один из интернов очень любезно пододвинул мне мягкое кресло, пригласил присесть и объяснил, что заведующий сейчас придет. Он вроде как был крайне рад возможности поближе со мной пообщаться, а его взгляд буквально впивался в мою плоть. Я в тот момент немного запаниковал.

Двое интернов встали у двери, словно на страже, чтобы я не сбежал, и тут я ощутил мучительное напряжение – прямо как тогда, когда Ланьту заговорила о Майе.

Пришел заведующий в очках в толстой оправе, принес мою выписку и жестом пригласил сесть напротив него у стола. Интерны выстроились в две шеренги слева и справа от заведующего. Заведующий полистал историю болезни и спросил:

– Как вас зовут?

– У Чжундун.

– Полных лет?

– Тридцать один.

– Женаты?

– Да.

– Кем работаете?

– Занимаюсь продажами в иностранной компании.

– Вредные привычки?

– Ну, не могу сказать, чтобы прям привычки, но по работе иногда требуется слегка выпить.

– Принимаете какие-то лекарства?

– Нет.

– Лучше скажите честно.

– Выпиваю каждый день стакан подсоленной воды.

– А как отношения с супругой? Нет ли у вас любовницы?

– Ну знаете ли…

– Тогда скажу начистоту. Вы длительное время принимаете женские гормоны…

– Женские гормоны? – закричал я и вскочил с места, в голове загудело.

– Именно. При длительном приеме женских гормонов можно стать женоподобным, а половая функция угаснет… в последние несколько месяцев не замечали ли вы каких-то изменений в своем физическом состоянии?

– Этого… нет… не может быть.

– У Чжундун, сегодня мы пригласили вас в надежде, что вы позволите нашим практикантам изучить и проанализировать изменения, происходящие в вашем теле. Мы выплатим вам вознаграждение…

– Шарлатан! Псих!

Я потерял терпение и, оскалившись, бросился с кулаками на очкастого заведующего, но молодые стажеры с легкостью скрутили мне руки за спиной, плечи хрустнули, а запястья, кажется, накрепко сковали наручниками. Интерны равнодушно окружили меня, и я вдруг понял, что тело стало пустой оболочкой и не в состоянии сопротивляться, я страдал, чувствуя, что попал в руки жестоких палачей, они собираются вскрыть мне брюхо…

Сам не знаю, как я выбрался из того кабинета, но черепную коробку заполонил шум улицы. Я постепенно ускорял шаг, все быстрее и быстрее, выкинул мобильник в канализацию, а когда проходил через белую лужайку, то за мной бешено побежали наперегонки несколько собачонок.

С Ямагути Ёсоити я познакомился на летних каникулах в университетском бассейне.

Он рассказал мне, что многие японцы любят использовать в своих именах цифры. Мать родила его в сорок один год, поэтому и назвала Ёсоити, что означает «Сорок один». По-китайски он говорил, как настоящий китаец:

– Да уж, сейчас ее бы назвали «старородящей»!

Я вспомнил, что перевелся в этот университет и начал тут преподавать семнадцать лет назад. Я привязался к этому месту, и не только к новехоньким учебным корпусам, первоклассным мультимедийным аудиториям, студенческим общежитиям с красивыми и креативными названиями, к студентам, лица которых светились юностью (один мой знакомый, побывав здесь, пошутил, что они пышут гормонами), но и к растущим на территории университета субтропическим цветам, травам и деревьям, а также к современным и дорогим спортивным сооружениям.