Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Он не пообедал днем и под вечер, изнывая от голода, выпил четыре чашки супа с яичными хлопьями и морскими водорослями.

– На кого ты стал похож? Сперва постишься, потом медитировать начнешь. Секс ведь тоже удовольствие плотское – и от него откажешься? Один вред от этих индусов, – говорил инженер Мэн, энергично налегая на пирожки. С уголков его набитого рта обильно стекало масло.

Он, прищурившись, с улыбкой смотрел на инженера Мэна. Ему были по душе речи однокашника. Особенно Ему понравилось последнее замечание.

Он бросил взгляд на стройплощадку и погрузился в воспоминания о сливовой роще, которая росла здесь прежде.

«Если ты не лошадь, откуда тебе знать о красоте травы?» – подумал Он. Однако Он не поделился с инженером Мэном своими мыслями.

Мир природы устроен удивительным образом. В этом мире крапчатая утка и серый кит никогда не встретятся за одним столом. Люди не задумываются о том, что, возможно, когда-нибудь их место на вершине пищевой цепи займут рогатые чесночницы, которые будут вести себя как хозяева положения, не считая человека за равного, и криком велят людям убираться восвояси. Люди начнут в смятении соображать, что же делать. Может быть, следует поменяться с чесночницей местами и питаться мотылем и водой? Однако окажется, что прежнее место чесночницы уже захватили белобрюхий лунь и разноцветные рыбки гуппи. И теперь все эти плешивые и пучеглазые твари встречают людей свистом, глумятся и насмехаются над ними.

Как же быть? Осталось ли в этом мире хоть что-то, что еще можно любить?

Размышляя подобным образом, Он, не глядя по сторонам, застегнул ремешок каски и покинул подконтрольный Ему объект, к которому испытывал бесконечное отвращение. Он высоко подпрыгнул, чтобы перебраться через предупреждающие знаки, перескочил через завалы на дороге. Преодолевая препятствия, Он бежал по стройке.

Когда Он вернулся домой, уже наступила полночь. Он был совершенно вымотан, от усталости Его тошнило.

Она не спала. Уснула, но проснулась и теперь в оцепенении сидела на кровати, скрестив ноги. Она ждала Его, хотела поговорить с Ним о своем недавнем сне.

В душе Он взмолился о пощаде. Он был готов стерпеть Ее ругань, лишь бы Ему дали лечь в постель.

Накануне Ей приснился не дождь, а стая улетающих на юг синехвостых дроздов. Эти убийцы, в совершенстве владея навыком пикировать на добычу, с небольшой высоты ринулись к стайке бабочек. Они устроили чешуекрылым настоящую бойню.

Разумеется, Она была одной из бабочек, порхающей среди своих братьев и сестер. Изо всех сил Она устремилась к зарослям люцерны.

Она не знала, удалось ли Ей избежать гибели. В полной растерянности Она схватила Его за руку. Ее лицо изменило очертания. Раз за разом Она описывала Ему, как звучал радостный клич парящих в небе дроздов и с каким свистом стая бросилась вниз.

Уговорив Ее лечь спать, Он пошел в гостиную, налил стакан воды и медленно пил глоток за глотком. Он еще не очутился в мире грез, еще не понесся вскачь по просторам собственного сна, но уже испытывал сильную жажду.

У Нее не должно было быть ни забот, ни тревог. Она йогиня, хранящая в идеальной форме душу и тело, младенец, в котором слились воедино дух и естество. Почему же Она, как и Он, в своих снах переживает расщепление личности?

Он провел в недоумении короткое время и ощутил легкий голод. Тогда Он отправился на кухню, заглянул в кухонные шкафы и холодильник. Там ничего не было.

Они никогда ничего не ели в ночное время, даже овощной салат. Именно по этой причине они предпочитали сеть японских супермаркетов JUSCO.

Он знал, что бабочки ценят еду простую и безыскусную. Они питаются тем, что дают им дуб, гибискус, клен, бамбук и разные травы. Его рацион питания пришелся бы бабочкам по вкусу. Разумеется, если речь шла о Его двойнике – вороном коне с белоснежными копытами.

Иными словами, Его отказ от тушеной свинины и баранины был верным решением.

Его и Ее жизненные пути совпали, Он был этому рад.

На кухне Он вымыл стакан и пошел в ванную комнату почистить зубы и ополоснуться.

Он любил воду. Любил пить ее, любил резвиться в ней. Она не разделяла этих Его чувств. Для Нее прием душа всякий раз был исполнен величественного трагизма. Перед походом в душевую Она неизменно испытывала беспокойство, всякий раз Ей приходилось набираться решимости и собирать свою волю в кулак. Если Он был в этот момент дома, Она молила его о поддержке. Если же Его не было, Она успокаивала себя сама: закрывала глаза, делала глубокий вдох, открывала горячую воду, затем стремительно выскакивала из душа, вбегала в гостиную, плотно оборачивалась махровым полотенцем и стояла, дрожа всем телом, с широко распахнутыми глазами.