Хинд Кассеми - Черная книга. Истории женщин Востока

Мне было неудобно, что папе приходится обедать на диване, а я сижу с его женой и детьми за столом, рассчитанным только на четверых. Дети радовались, что у них есть сводная сестра из страны фараонов и пирамид, и засыпали меня вопросами. Их интересовало то же, что и всех туристов: мумии, пирамиды, золото и, конечно, террористы. Я отвечала, что не видела ни одного. Мы разговаривали о религии, политике и свободе слова на Западе и на Ближнем Востоке. Они хотели как-нибудь приехать ко мне в Каир, и я сказала, что буду рада. У меня не было друга, с которым я могла бы поделиться своей абсурдной проблемой: я так мечтала вернуться домой, это случилось, спустя столько лет ожидания, но теперь я считала дни до отъезда обратно. Я купила билет в Египет и улетела на неделю раньше: мне было душно в этой стране приторного счастья, потому что она больше не была моим домом. Солнечная погода, вкусная еда, милые люди… Но я все время чувствовала себя лишней. Мне не удалось забыть о перенесенных страданиях. Дети, папа, мачеха – все они были чисты и невинны, а то, чего навидалась за свою жизнь я, могло навсегда разрушить их душевный покой.

Я прекрасно провела каникулы, но была счастлива снова оказаться в Египте – на земле, которая стала мне матерью. Я вернулась в ее лоно и радовалась удачам, которые выпадали мне на моем трудном пути. Поступив в университет, я уехала из южного Египта в северный. Теперь я жила в Каире: огромном, шумном и многолюдном городе, полном жизни и увлекательных приключений. На каждом шагу меня ждали новые открытия. Люди казались такими разными, а преподаватели – умудренными, как ходячие пыльные энциклопедии: не зря большинство из них продолжали работать в университете до глубокой старости. В этом оживленном мегаполисе можно было встретить людей со всех концов света, а его стены дышали тысячелетней историей. У каждого в Каире была своя история: о любви или о несчастье, и любой был рад рассказать свою или чужую историю, или даже историю своей страны первому встречному – просто ради удовольствия. Каир был пыльным и пряным, за бессчетные века он не растерял своего древнего очарования. В Каире люди много работали и их всех – и меня тоже – объединяло чувство принадлежности к одной из древнейших цивилизаций Земли, и от этой мысли мое сердце начинало биться чаще. Я любила Америку, но Египет не отпускал меня. Он был мне как мать – не биологическая, а, скорее, как мать-земля, приютившая меня и подарившая другую жизнь.

По пятницам я работала в благотворительных организациях: это была моя психотерапия. Это были места, где, помогая другим, я могла исцелиться сама. Словно срасталось сломанное в детстве ребро. Я была благодарна Богу за эту возможность, я повзрослела и больше не боялась ответственности ни в университете, ни в клубах. У меня было много друзей и я радовалась этому. Жизнь наконец-то начала налаживаться.

Университет был для меня волшебным городом, он обещал увлекательные открытия и приключения. И, в конце концов, сдержал обещание. Здесь учились студенты разного возраста, из разных стран, с разным цветом кожи, но все они были согласны в одном: что в кафе напротив университета были самые вкусные в мире кофе и чай. Турки, голосистый торговец, продававший бублики рядом с кафе, точно был волшебником: его выпечку мы готовы были есть на завтрак, обед и ужин. Он утверждал, что рецепт бубликов передается в его роду из поколения в поколение и достался ему от предков – они, по его словам, были родом из Турции, поэтому у него голубые глаза. Якобы и свое имя, Турки, он получил из-за турецких корней.

Мальчишки смеялись над его волосами, потому что они смешно курчавились и торчали по бокам головы в форме пирамид, а макушку и лоснящийся лоб прикрывала такия . У него было квадратное лицо с толстыми губами и плоским носом, а ресницы завивались не слабее, чем волосы. Когда его спрашивали, откуда у него такие синие глаза, он с довольным видом сообщал, что его однажды даже приглашали сниматься в кино, вот какую замечательную внешность даровал ему Всевышний. Он часто улыбался, показывая крупные белые зубы с зажатой в них палочкой мисвака – арабской «зубной пасты», богатой фтором: ее мягкие волокна так хорошо очищают рот, что мусульманский Пророк, мир ему, советовал пользоваться ею еще 1400 с лишним лет назад. Турки со своими вкусными бубликами всегда стоял на привычном месте, высокий и крупный, в серой полосатой галабее – своей повседневной униформе, в складках которой скрывалось множество полезных вещиц и мелочей со всех уголков мира.