Хинд Кассеми - Черная книга. Истории женщин Востока

Когда меня выписали из больницы, я вернулась в местную школу. После ее окончания я хотела поступить в хороший университет, но у матери не было на это денег. Она собралась с духом, позвонила отцу и попросила дать мне денег на учебу. Он согласился оплачивать мое образование, книги и репетиторов при одном условии: лето перед началом первого семестра я проведу у него. От радости я плакала сильнее, чем в тот день, когда меня похитили. У меня словно крылья выросли за плечами. Я улечу домой и больше никогда не вернусь в Египет. Но мне нужно было держать свои мысли, мечты и надежды при себе, пока я снова не увижу папу.

Отец женился во второй раз и вместе с новой женой переехал в Калифорнию. В их доме меня встретили объятия, поцелуи и двое детей: мои сестричка и братик. Из вежливости я сказала малышам «привет», но они были для меня пока еще чужими людьми. Моя комната была обставлена точь-в-точь как моя детская в Нью-Йорке тринадцать лет назад. Плюшевый мишка был цел, музыкальная шкатулка стояла на своем месте, на столике, платья висели в шкафу, ожидая моего возвращения. По стенам на цветных тесемках были развешаны мои рисунки. По всей комнате висели мои школьные фотографии – наверное, чтобы было не так заметно мое отсутствие. Почувствовав, что покрывало на кровати пахнет лавандой, я вспомнила прежние счастливые времена. Мне казалось, что я, как Белоснежка, спала много лет и наконец проснулась! Но мое счастье омрачала грустная мысль: отец перенес мое исчезновение и начал новую жизнь, а я – нет. У него была любимая жена и двое детей, и это смягчило горечь потери. И теперь он не знал, о чем со мной разговаривать. Я чувствовала себя обманутой и брошенной. Новые члены семьи заняли мое место в отцовском сердце. Глядя на младшего ребенка, я вспоминала себя: когда меня похитили, я была примерно его возраста.

Теперь я выросла, но у меня осталось много вопросов без ответа. Может, отцу стоило лучше искать меня, когда я пропала? Я собиралась рассказать ему о пережитых страданиях: побои, болезни, зной, жестокие насмешки детей, не веривших, что мой отец успешен и богат, одинокие вечера, когда никто не рассказывает сказок на ночь и не целует перед сном. Но я не стала ничего говорить. В его новой жизни я была помехой: ведь семья, которая заняла мое место, жила своей счастливой, размеренной и благополучной жизнью.

Я забыла родной язык и говорила по-английски с иностранным акцентом и чувствовала, что меня не понимают так же, как одноклассники в начальной школе, когда меня привезли в Египет. Тогда я была нищей, но сейчас все было еще хуже. Даже когда папа давал мне деньги, мне казалось, что все смотрят на меня снисходительно, как на сиротку-приемыша. Я стала чужой в собственном доме. По убежищу, которое я выстроила для себя, словно пронесся торнадо, оставив мне только хаос и острые осколки разбитых воспоминаний. Мне казалось, что меня снова похитили и увезли на чужбину. Я чувствовала себя совершенно потерянной. За время моего отсутствия мой родной дом стал для меня чужим. Отец изменился, постарел, и я была для него уже не «маленькой принцессой», как когда-то, а помехой, нарушившей привычный ход его жизни. Мне это было не по душе. Я просто хотела вернуться домой, но со мной обращались, как с почетным гостем, и даже разговаривали как-то робко. Я была как ценная фарфоровая кукла, которую сначала потеряли при пересылке, а потом, наконец, доставили по адресу, однако сделав это слишком поздно: день рождения и Рождество давно прошли, время игр и счастья закончилось.

В Египте меня чуть не убили за то, что я говорила что думаю. И вот я приехала в свободную Америку, но никому не могла рассказать того, что жгло меня изнутри. Я чуть не плакала, видя, как счастливы мои брат и сестра и как несчастна я. Они были такими наивными, им так мало надо было для радости. Когда-то и я была такой же, но мне пришлось пережить слишком много страданий и психических травм; теперь мое сердце не пело, как прежде, а молчало. Мой разум и душа были не такими как прежде, все было не таким, как когда-то. Говорят, что бы ни случилось, жизнь продолжается, но мою жизнь резко и грубо оборвали. А я лишь мечтала вернуться домой, но дома у меня больше не было.

Погода стояла чудесная, но меня не радовало ни солнце, не легкий летний бриз, ни пляж. Пляж Малибу – райское место для тех, кто любит солнце, но мне все лето было холодно. Для меня не хватало места в машине, в доме теперь жила большая собака, и я ее боялась. Мой брат Рэмси сказал мне, что пес наполовину ирландский волкодав; эту породу вывели, чтобы охотиться на оленей и волков, а когда Рэмси был младше, собака с легкостью катала его на спине. Она все время пыталась лизнуть меня, а мне казалось, что она пробует меня на вкус, а ночью придет и съест. Я понимала, что надо взять себя в руки, и всеми силами пыталась отогнать нездоровые страхи, не превращать любое милое лицо в гротескную маску.