Эмбер Смит - Такой я была

– Тс-с-с, – успокаивает его Ванесса.

– Ладно, что стряслось? – я пробую спросить по– другому.

– Все выяснится, так что успокойтесь! – кричит Коннер. – Иди, Кевин… у него небольшие проблемы, но скоро во всем разберутся, и все будет в порядке.

– Какие проблемы? – У меня начинает чесаться рука – тревога словно скапливается под кожей.

– Одна девчонка из общежития заявила, что он ее изнасиловал! – выкрикивает Кейлин и, не заметив моей реакции, добавляет: – Но, естественно, он этого не делал. И я не знаю, что будет дальше. У нас была полиция, и.

Дальше я ничего не слышу: кто-то в моей голове берет молоток и начинает стучать по мозгам. Кто-то кричит: о боже, нет, нет, нет, нет! Кажется, я сейчас упаду, перестану дышать. Знакомая старая пуля впивается все глубже. На этот раз она точно доберется до сердца. Нет, до желудка. Я бегу в ванную и успеваю как раз вовремя, чтобы поднять крышку. Меня выворачивает.

Я сажусь на холодный кафельный пол. Голова гремит, как будто там в буквальном смысле война – с бомбами, снарядами, пушками и ранеными. Он снова это сделал. Ну конечно же! Я даже не сомневаюсь. Но есть ли в этом и моя вина? Я послушалась его, держала рот на замке, а он взял и сделал это снова – с кем-то другим. Только вот эта девушка, кем бы она ни была, оказалась умной и храброй. В отличие от меня. Я все та же сопливая трусиха, какой была раньше. Минни-мышка. Я жалкий мышонок.

Из-за двери раздаются всхлипы и тонкое бессловесное поскуливание. Бурлит кофеварка. Я выхожу из ванной, надеясь, что у меня не очень побитый вид.

– Ты как, Мышка? – спрашивает Коннер и с преувеличенной заботой сжимает мое плечо.

Мышка. Давненько меня так не называли. И как чудовищно уместно.

– Не очень, – честно отвечаю я.

– Не волнуйся, в школу можешь не ходить, – он улыбается. – Нам всем нужен выходной для восстановления духа. Что скажешь?

Я киваю и пытаюсь улыбнуться в ответ.

Мы торчим в доме весь день. Вид у всех как на похоронах. Кейлин в полном раздрае. Коннер пытается делать вид, что все в порядке. Ванесса то лихорадочно носится, то сидит и не шевелится. Мне хочется биться головой об стену.

О еде и думать тошно, но все равно помогаю Ванессе с обедом. Она говорит, что обед поднимет всем настроение. У меня серьезные сомнения на этот счет. Мы садимся за кухонный стол, ковыряем запеченный хлеб с сыром, размешиваем ложками комковатый томатный суп и слушаем обрывки истории, бессвязно и предвзято рассказанные Кейлином.

– Девушка – его подружка. Я даже… у меня в голове не укладывается, зачем насиловать ту, с кем он и так уже спал?

Зато у меня в голове все отлично укладывается. Ему просто нужно было заставить ее почувствовать себя никчемной, контролировать ее, унизить ее, бросить ее беспомощной.

– Она порвала с Кевином – даже не знаю, из-за чего, – но он не особенно переживал. И как-то вечером Кевин пригласил ее зайти, потому что она была расстроена из-за разрыва. Просто поговорить. Она утверждает, что тогда он ее и «изнасиловал». – Брат ставит пальцами кавычки. Меня так и подмывает потянуться через стол и сломать ему пальцы. – Кевин признал, что они занимались сексом. По «взаимному согласию». – Он снова ставит кавычки.

Мне даже недосуг объяснять ему, что, если он хочет выставить девушку лгуньей, кавычки при словах «по взаимному согласию» не нужны.

– Пару дней она даже не заявляла в полицию, – добавляет он, как будто это важно и о чем-то говорит. – Если все было, как утверждает она, почему сразу не сообщила?

По сравнению с тем, сколько жду я, два дня – это почти мгновенно. Два дня – ничто.

– И к тому же, – продолжает Кейлин, – я же там был. Я был в соседней комнате, в двух шагах! Если бы что-то случилось, я бы понял! Случись с ней что-то, она бы закричала или позвала меня. Мы же с ней тоже дружили. А я ничего не слышал!

О боже. Мое сердце перестает биться. Если бы он знал, как много можно не услышать, находясь в соседней комнате.

– Ничего я не слышал! – повторяет он. – И сказал об этом полиции колледжа, когда меня допрашивали на прошлой неделе. Но вчера вечером вдруг заявились – только на этот раз уже настоящие полицейские – и забрали его. Вот я и приехал. Не знал, как еще поступить. Я просто не могу поверить, что есть право это делать! Нельзя же просто так арестовать человека, без всякой причины? И не могу понять, зачем ей врать. Я всегда считал ее… нормальной.

– Может, это не ложь, – вырывается у меня. Я просто не могу больше держать это в себе.