Эмбер Смит - Такой я была

– Конечно, – сквозь туман моих мыслей голос Джоша звучит еле слышно. Но он перестал улыбаться. Я уже не помню, о чем мы говорили.

– Что? – спрашиваю я.

– Тебе повезло, говорю, – нетерпеливо отвечает он.

– Ах, да. Да. Знаю.

– Зачем тогда так шутишь? Ничего смешного, между прочим.

– Нет, нет, конечно.

– Совсем не смешно. Ненавижу, когда ты так говоришь.

– Я поняла! – огрызаюсь я.

Парень ничего не отвечает, но я вижу, что он зол. Зол, потому что я вечно расстраиваюсь неизвестно почему, несу всякую мрачную чушь и в целом веду себя странно. Он больше ничего не говорит: просто переворачивается и лежит рядом. Теперь он смотрит в потолок, а я лежу на боку и смотрю на него. Мне хочется, чтобы он повернулся ко мне. Я кладу голову ему на грудь, пытаюсь сделать вид, что все в порядке, что я не странная. Он нехотя обнимает меня. Но молчание невыносимо, как и мысль, что он на меня сердится.

И я шепчу:

– Скажи еще что-нибудь по секрету.

Но он не отвечает.

Через несколько минут, заполненных неловким молчанием, я решаю, что он уснул, и тоже притворяюсь спящей. Но тут он утыкается лицом мне в волосы, и я чувствую его дыхание. Тихо, почти неслышно он шепчет: «Я люблю тебя». Вот он, его главный секрет. Я как можно крепче зажмуриваюсь и делаю вид, что не слышала. Что мне все равно.

А убедившись, что он действительно заснул, тихо собираюсь и ухожу.

– Как будем праздновать твой день рождения, Иди? – спрашивает Мара на следующий день. Мы стоим у моего шкафчика после уроков.

– Даже не знаю. Пойдем куда-нибудь поедим. – Я укладываю тетрадки в сумку.

– О Боже, Иди. Смотри, смотри скорей. – Мара толкает меня в плечо и говорит почти неслышно, еле шевеля губами.

– Чего? – Оборачиваюсь и вижу Джоша: тот идет по коридору и направляется прямиком к нам. – О боже, – выдыхаю я.

– Иди, заткнись и будь лапочкой, – бормочет Мара, а когда Джош оказывается в зоне слышимости, поворачивается к нему с сияющей улыбкой и произносит: – Привет!

Он обезоруживающе улыбается в ответ, и она хихикает. Хихикает!

– Привет! – он приветствует ее так же радостно, как и она его. Потом поворачивается ко мне и уже менее радостно бросает: – Привет.

А я не знаю, что делать. Два противоположных мира грозят столкнуться сию минуту, а я стою как раз посередине.

– Так ты Джошуа… Джошуа Миллер, да? – спрашивает Мара, как будто не повторяет его имя десять раз на дню.

– Ага… Джош. А ты?

– Мара, – отвечает она.

– Точно. Мара. Что ж, рад наконец с тобой познакомиться.

– И я.

Они смотрят на меня, как будто мне известно, как разрулить эту жутко неловкую ситуацию. Когда я ничего не говорю, Мара берет инициативу на себя.

– Джош, а мы как раз обсуждали, как будем завтра отмечать день рождения Иди.

– У тебя завтра день рождения? – спрашивает он и смотрит мне в глаза.

Мара хмурится.

– Иди, ты что, не сказала ему?

– Да, Иди, наверное, забыла, – отвечает Джош. – А еще Иди забыла попрощаться, прежде чем сбежать от меня вчера. – По его голосу я понимаю, что на этот раз мне не отвертеться – на этот раз он не стерпит молча, не будет сидеть и ничего не делать.

– Хм… эээ… – смущенно мямлит Мара, – мне пора идти, наверное, так что. – Она замолкает. – Короче, я ухожу. Рада знакомству, – с искренней дружелюбной улыбкой говорит она Джошу.

– И я очень рад, – похоже, он не врет.

Уходя, подруга оглядывается через плечо, крепко сжав губы, тараща глаза и показывая на меня пальцем. «Не облажайся на этот раз!» – всем своим видом говорит она.

– Очень рад познакомиться хоть с одной твоей подругой.

– А что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, не обращая внимания на его слова.

– Знаешь что? Мне уже надоели твои правила. Нам надо поговорить. Прямо сейчас.

– Хорошо. Но, может, поговорим в более уединенном месте? – Я оглядываюсь. На нас все смотрят.

Он берет меня за руку. Я невольно выдергиваю руку. Он обиженно смотрит на меня, но снова берет мою руку, на этот раз держит ее крепче и ведет меня по коридору. У лестницы мы останавливаемся, и он садится на ступеньки. Я стою неподвижно, замерев, как статуя. Мне страшно. Я боюсь, что он сейчас скажет: нам нужно расстаться. И еще больше боюсь оттого, что не хочу с ним расставаться.

– Может, присядешь?

Сердце и мысли мечутся, сливаясь в какофонию сплошных «зачем, почему, зачем»?

– Зачем? – произношу я вслух, и мой дрожащий голос выдает меня, как бы я ни пыталась изобразить спокойствие и собранность.