Наталия Соколовская - В Питере жить - от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории

Она подошла, вернее, подскакала ко мне и указала пальцем вниз и влево. Там, перебирая водоросли и вороша ил, бежала по своим делам речка Лубья, о которой я так много слышала. Мне казалось, она протекает где-то на краю света, а вот же – мы дошли до нее сами, пешком. Я не сразу заметила железную трубу, перекинутую с одного берега на другой.

– Вот, самый опасный мост! – торжественно сказала Ленка. – Кто ступит на него, того засосет внутрь, в трубу, в канализацию!

– Конечно, опасный. Какой дурак там пойдет! – согласилась я. – Мы пойдем по настоящему мосту.

– Нет! – вскрикнула Ленка, – Это самый коварный мост! Он специально притворяется хорошим. Ты дойдешь до середины, а там все доски трухлявые. И полетишь вниз, на камни…

Третий, надежный мост, обнаружился по другую сторону от деревянного. Извилистая тропинка вела вниз, к самой воде. Мы спускались по ней, скользили, хватались за ветки рябины и стебли каких-то растений. Мост представлял собой две ржавые рельсы, помещенные одна над другой. Нижняя нависала над самой водой. По ней нужно было идти боком, переставляя левую ногу и подтягивая к ней правую. Верхняя рельса служила перилами, за которые надлежало крепко держаться, чтоб не упасть в воду.

Ленка встала на мост и заскользила по нему, подавая пример. Я двинулась следом. Было не страшно, скорее – скучно. В тот год по радио всё время передавали песню «Малиновка», в которой были такие строки: «Три жердочки березовый мосток над тихою речушкой без названья». Я повторяла их про себя, переставляя ноги одну за другой.

Река бурлила и пенилась возле самых наших сандалий. Она казалась мелкой и неопасной: даже если упадешь, вымокнешь разве, но не утонешь и не разобьешься. К тому же я умею плавать.

Мы переправились на тот берег, слезли с наших «жердочек» и по другой извилистой тропинке полезли наверх. Тут карабкаться было удобнее – из земли торчали булыжники и осколки кирпича. Мы хватались за них руками и упирались ногами, пока не выбрались на асфальт с прорастающими сквозь него скалами.

За спиной остался зеленый деревянный мост – а значит, пройдено еще одно препятствие на пути к дальней площадке.

Прыгая то на одной ноге, то на другой, я поспешила на поросшую травой обочину. Ленка осталась посреди дороги и медленно побрела вперед.

– Камни! – крикнула я. – Иди сюда, они в тебя прорастут!

Ленка посмотрела сначала себе под ноги, потом – на небо и уверенно сказала:

– Всё, сегодня они больше не будут расти. Видишь, солнце уже не в зените.

И мы медленно пошли по дороге. Камни продолжали впиваться в тонкие подошвы, но были уже не опасны.

Рельеф местности постепенно изменился. По обе стороны от нас высились земляные валы, поросшие травой. Каждый был увенчан серым деревянным забором. И слева, и справа были садоводства. Как две враждующие крепости, они стояли друг напротив друга. Вместо орудий из-за заборов выглядывали ветви малины и опускались чуть не до земли. Не помню, как вышло, но мы с Ленкой вскарабкались на одно из земляных укреплений и принялись уплетать спелые ягоды.

А вокруг по-прежнему никого не было. Может, и проходили мимо случайные прохожие, но всем им было не до нас, а нам – настолько не до них, что мы их даже не замечали.

– А это не волчачья малина? – вдруг спохватилась я.

– Нет, – сразу посерьёзнела Ленка и спрыгнула вниз, на кусачий, но уже не опасный асфальт. – Сначала будет ручей. Там моста нет. Наступишь – превратишься в таракана или какашку.

О том, что мы приближаемся к ядовитому ручью, нас предупредил специфический аромат. Так пахнет, когда канализацию прорвет, и нечистоты скапливаются в подвале. Тогда в квартирах на первом этаже тоже очень плохо пахнет, а под навесом у входа в подвал собирается столько комаров, что кажется, будто бетонная плита покрыта изнутри искусственным мехом.

Вонючий ручей вырывался из трубы, пересекал дорогу и весело бежал вниз в том направлении, в котором двигались и мы.

Ленка долго примеривалась, переминалась с ноги на ногу, корчила рожи, охала, пока наконец не прыгнула. Я прыгнула следом за ней – без всяких кривляний и причитаний. Кусачий асфальт снова превратился в обыкновенный, гладкий. Ручей нес свои отравленные воды где-то поодаль, пока не скрылся в траве.

– А теперь нас ждет самое страшное испытание, – замогильным голосом сказала Ленка. – Улица, где никто не живет!

Я о ней совсем забыла! Помнила только про волчачью малину. А ведь нежилая улица куда опаснее Погребов с их зелеными холмиками и маленькими дверками!