Наталия Соколовская - В Питере жить - от Дворцовой до Садовой, от Гангутской до Шпалерной. Личные истории

Я задумалась и совсем забыла о том, что впервые выхожу в незнакомый мир без взрослых. Ленка так уверенно шагала вперед, что с ней было спокойно, как с бабушкой, когда мы идем с ней за ручку в универмаг.

– Вот этот дом, – вдруг сказала Ленка, небрежно махнув рукой, – который самый длинный в мире.

Я посмотрела вперед – дом действительно тянулся и тянулся, словно бесконечный состав, проходящий мимо станции, и где-то вдали, кажется, делал небольшой изгиб, как русло реки.

– А как люди, которые живут на той стороне, ходят в магазин? – спросила я.

– Через ворота, – напомнила Ленка, – А иногда им привозят продукты на вертолете.

– Откуда?

– Из гастронома. И даже из города. С нашей стороны ворота кажутся широкими, можно на машине проехать. А в обратную сторону они узкие. Да еще иногда так суживаются, что не протиснешься. И тогда все там стоят в очереди, ждут, пока ворота немножко расширятся. Иногда целую неделю не могут выйти!

– А мы сможем пролезть обратно? – встревожилась я.

– Не знаю. Если боишься застрять, то лучше иди домой.

– Пошли уже! Мне папа разрешил! – храбро повторила я.

Мы поравнялись с воротами как раз в тот момент, когда приехала старуха на телеге. Не знаю, откуда она появилась – может быть, давно там стояла и поджидала покупателей, но мне показалась, будто она только-только примчалась, чтобы успеть заколдовать нас с Ленкой.

В телегу была запряжена лошадь, серая с белым, она перебирала ногами. За спиной у бабки стояли большие алюминиевые бидоны вроде тех, в которых в универмаге хранится сметана.

Баба Яга, несмотря на летнюю жару, была в драповом пальто, ушанке как у мальчишек и в валенках.

– Молочка, девочки? – гаркнула она басом. Мы испугались и побежали прочь.

– Скорее в ворота! – крикнула Ленка.

Ворота были огромными. Высотой в два этажа, широкие – так, что два «запорожца» проедут, не коснувшись друг друга. Ворота не запирались на замок, рядом не было стражи, как я представляла, слушая Ленкины рассказы, сквозь них могли проходить все.

Эхо наших шагов отражалось от стен. Мы выбежали по ту сторону бесконечно длинного дома и оказались в еще более зеленом, дремотном, заросшем высокой травой краю. Асфальтовая дорога вмиг стала широкой тропинкой, утоптанной множеством ног. Тропинка вела под горку, чтобы бежать было легче, но Ленка остановилась и повалилась в траву.

– Она не погонится за нами? – спросила я, оглядываясь. Мы не так далеко ушли от жуткой телеги.

– Ей нельзя ходить через ворота, – сказала Ленка. – Здесь ее колдовство бессильно, она даже может рассыпаться в пыль, если сюда сунется.

Я обернулась еще раз. С этой стороны ворота казались такими же широкими, как с нашей.

– Ты же сказала, что здесь они ýже, – напомнила я.

– Так сегодня воскресенье! – ответила Ленка, продолжая нежиться на травке, – По воскресеньям ворота одинаковые и здесь, и у нас. Но дальше будет страшнее. Ты еще можешь вернуться. Я провожу тебя и отвлеку старуху на себя.

– Да ты сама боишься! – догадалась я.

Ленка ничего не ответила, она просто вскочила на ноги и помчалась вниз по тропинке. Я – за ней. Мы выбежали на широкую проезжую дорогу.

– Это Камышинская улица, – сказала Ленка.

– А где камыши? – спросила я.

– Будут. Потом. А прямо здесь ездят мопеды и машины, – предупредила Ленка. – Знаешь, как носятся? Могут даже насмерть сбить. Надо идти по обочине, как я.

Про мопеды, автомобили и прочий транспорт, способный сбить насмерть или сильно покалечить, я многое могла бы порассказать: едва ли не половина страшных слухов из коллекции наших бабушек так или иначе затрагивала эту тему.

По обе стороны от дороги, там, где у нас зияют канавы, здесь простиралась ровная плоская обочина, посыпанная желтой пылью. Я порадовалась, что сейчас нет дождя – ведь у нас с Ленкой нет с собой лодки.

– А если дождь пошел, а ты тут? – спросила я.

– Тогда надо барахтаться и ждать Деда Пихто. Он плавает на большой резиновой лодке и всех в нее спасает.

«Как Дед Мазай» – подумала я, вспоминая картинку из книжки, которую читала мне мама.

Мы шагали вдоль дороги, поднимая маленькие облачка пыли. Слева виднелись двухэтажные желтые домики, вырезанные из тех же самых мелков, что и здания, в которых расположились наши булочная, почта и «Молоко». По правую руку возвышался бесконечный дом, он длился, длился и длился, пока не свернул направо, вдоль улицы.

– Это Беломорская, – сказала Ленка.

Наверное, подумала я, на этой улице все курят «Беломор» и там везде валяются эти сине-голубые большие пачки и длинные белые окурки, которые в наших играх в песочнице исполняют роль взрослых, тогда как маленькие оранжевые фильтры – это дети.