Виктор Ремизов - Искушение

Катя молчала, вытирала слезы и улыбалась чему-то своему.

Вечером мать, будто понимая Катино состояние, вопросов не задавала, и они втроем с отцом посидели на кухне. Смеялись, помечтали о лете, теплой погоде, об ух е на той стороне реки, и как-то все стало, как и было.

Катя устраивалась в комнате Федора, разбирала сумки, вспоминала с благодарностью, как таксист Максим вез ее в Домодедово, как он опять не взял денег, и сам предложил оставить у него сумку и два больших и тяжелых пакета с вещами. Если бы приехала со всеми вещами, мать догадалась бы обо всем. Она устало села на табуретку, за окном шумел сильный ветер. Максим всегда был такой и со всеми, это про него было известно. Катя с нежностью о нем думала, вспоминала, как он звал ее погулять по Замоскворечью, а она так и не нашла времени. Ей иногда жалко становилось, что уехала из Москвы.

Катя тревожно подняла голову в сторону темного окна, на часы посмотрела – было почти одиннадцать. Она выключила свет и подошла к окну. Улица была плохо освещена и, казалось, что пуста, но она чувствовала, что там кто-то есть. Шарик Ивана Данилыча вдруг начинал заходиться отчаянным лаем. Она уже не первый раз прислонялась к окну с тревожно бьющимся сердцем и теперь, накинув большой пуховый платок, сунула ноги в калоши и вышла во двор. Сырой воздух ударил в лицо, он был крепкий, по-весеннему дурной, качал березы за воротами, Катя прислушалась, но ничего не слышала, только ветер с тяжелым шумом летел сквозь деревья да громыхал чем-то во дворе у соседа.

Запор на калитке осторожно поехал в сторону и, когда она вот-вот должна была открыться, вдруг замер и даже чуть сдал назад, и потом еще сдал, возвращаясь в прежнее положение. Катя застыла в страхе, схватилась за ручку двери, но нахмурилась и, преодолевая испуг, пошла к воротам. Отодвинула засов и решительно толкнула тяжелую калитку. Ветер дернул ее из рук, распахнул настежь. Катя невольно подалась назад – у самых ворот в полумраке возилась большая тень, как будто что-то привязывала. Голова была скрыта капюшоном. Катя испуганно глянула по пустой улице, обернулась на освещенные окна сеней и попятилась, тень распрямилась, ойкнула громко и вдруг тихо позвала:

– Катя!

– Леша?!! – Катя застыла, пораженная.

На голове Алексея была легкомысленная летняя бейсболка, на нее натянут капюшон балаклавы, поверх легкой куртки громко трепетал на ветру пластиковый дождевик. К воротам был прислонен большой рюкзак.

– Привет, Кать, я не знал, как зайти, думал, собака… и родители тоже, неудобно… – Алексей прикрывался от ветра, говорил громко, но его плохо было слышно.

– Ты почему здесь? – Катя шагнула ближе, тревожно рассматривая его лицо.

– Я приехал.

– Куда?

– Сюда.

– Сюда?! А почему?

Алексей молчал. Ветер сильно толкнул его в плечо и задрал дождевик выше головы. Алексей поморщился, попытался поймать, не смог и остался стоять, поднятой рукой удерживая плащ, который лез в глаза.

– Я к тебе приехал… – ветер опять сильно толкнул его.

– Ко мне?! – Катя, наконец, начала ощущать себя, накинула платок на голову и, тревожно обернувшись на окна дома, вышла за ворота. Закрыла калитку.

– Ты как узнал?

– Это несложно, Кать… Ты не хочешь, чтобы я был здесь? Тебе неприятно?

– Как ты узнал, что я уехала из Москвы?

– Я приходил к тебе… к твоему дому… – Алексей встал так, чтобы прикрыть Катю от ветра.

Они стояли совсем близко, лицо в лицо. Его дурацкий дождевик все трепетал громко и рвался в небо.

– К моему дому? – испуганно переспросила Катя.

– Да, – кивнул Алексей, – а когда тебя не стало, Насте позвонил.

Катя молча и недоуменно глядела на него, кутаясь в платок.

– Ты замерзнешь, дать тебе что-нибудь? У меня здесь сверху вещи, летние, правда, я быстро собирался… – он обернулся в сторону раскрытого рюкзака. – У вас тут холодрыга, – попытался пошутить.

– Ты когда приехал?

– В обед… – Алексей стал снимать капюшон с головы.

– А зачем? – опять спросила Катя.

– Ты со мной как с маленьким разговариваешь, – насупился вдруг Алексей. – Не хочешь меня в дом пустить?

Он снял, наконец, капюшон, ветер тут же сдернул кепку с головы. Алексей поймал ее. Он был брит налысо.

– Что я скажу маме?

– Скажи, что я приехал.

– Леша, я своим ничего еще не говорила… Что я скажу про тебя? – Катя замерла и посмотрела вдруг странно, поежилась, глянула на качающиеся деревья. Спросила тихо. – Настя тебе все рассказала?

– Что все? – не понял Леша.